Рыбы молчат по-испански. Надежда Беленькая

в консульство и взять разрешение на въезд ребенка в Испанию. Мы тогда еще с ней не работали. Ирке срочно эта бумажка понадобилась, а сама она забрать не могла – в постели лежала с температурой. Вместо нее пошла я. А там чиновник испанский – морда прямо волчья. Глаза желтые! Смотрим друг на друга сквозь три преграды – мои очки, защитное стекло с окошком, потом его очки. И все равно жутковато… Зачем, говорит, вы к нам явились? Что вас привело? Отвечаю ему – самым невинным тоном: разрешение взять. Фамилия ребенка такая-то. А он: вы что, говорит, новенькая? Так прямо по-русски и спросил. Я: что значит новенькая? Меня человек больной попросил помочь, я мимо проходила и зашла. Давайте мне бумажку, и я пойду дальше по своим делам. Достает откуда-то конверт, сует мне в окошко. А сам глазами так и сверлит и вдруг говорит: сегодня вы пришли за разрешением, но это только начало. Запомните: вас толкают в болото. Коготок увяз – всей птичке пропасть…

      – Ой, а как это будет по-испански? – оживилась Нина. Всего несколько часов назад она уже слышала эти слова от Ксении.

      – Да не знаю я, как по-испански… Не в этом дело. Чиновник желтоглазый, может, ничего такого мне не говорил. Но именно это имел в виду… Короче, выхожу я из консульства. На улице мороз, прохожие мимо бегут. Я тоже поскорее пошла к метро, к «Баррикадной». А там нужно пересечь Садовое кольцо. Зажигается зеленый, собираюсь переходить и вдруг – кто-то на меня смотрит. Я, знаешь, не слишком чувствительная, но тут – сердцем почувствовала холод. Поворачиваю голову. Смотрю – стоит метрах в двадцати тот самый парень с волчьими глазами. Обогнал меня, глянул пристально в последний раз и исчез в толпе. А у меня в голове сразу же мысль: это знак! Гоню ее от себя, не хочется быть суеверной… Думаю: рабочий день кончился, человек возвращается с работы домой, я тут ни при чем. Но такое странное чувство, знаешь ли, осталось… Как будто сглазили меня.

      Они помолчали.

      – Вот и сижу по ночам второй год. Несколько раз пробовала еще чем-нибудь заняться кроме документов – в консульство испанцев водила, по Москве гулять. В аэропорту встречала. И всякий раз какой-нибудь облом. Одни всю жизнь мечтали о дочери. Приехали, от счастья плачут. Говорят: такая прелесть наша будущая дочка! Ее зовут Никита! Короче, им вместо девочки мальчика подсунули. Скандал, тетка в истерике…

      – Ну и как, взяли они этого Никиту?

      – Взяли, куда им было деваться… Потом другая семья – усыновили мальчика-аутиста. Им в доме ребенка ничего не сказали, такой диагноз маленьким детям не ставят. Между прочим, тот самый дом ребенка, куда ты ездила. Рогожинский…

      – И что, неужели персонал ничего не знал?

      – Думаю, знал. Видно же, что ребенок странный. Не просто необщительный, а болезненно замкнутый. У него и личико такое было… необычное.

      – А свидание? Им его что, не показали?

      – В том-то и штука: он на первом свидании вел себя совершенно нормально. Потом врач из дома ребенка признался: это были первые люди, к которым ребенок сам пошел. Как будто почувствовал, что вести