Наполовину друг. Юрий Мори

что делать с этой чёртовой табуреткой. Отложить бы в сторонку, спрятать инструмент и гвозди, и на реку с Антохой и – если повезёт – с Милкой. Но нельзя! Отцу что ж теперь, на полу сидеть?

      Вран засопел от обиды на себя, на слабые руки, но снова прицелился молотком, держа гвоздь двумя пальцами. Получится. Всё равно получится.

      – Руку отшибёшь! – заявил через забор Антоха. – Не бей сразу сильно.

      Друг перемахнул невысокий плетень, будто и не заметив преграды, и подошёл к Врану:

      – Отец велел?

      – Нет, я сам решил развлечься, блин! Дай, думаю, по табуретке постучу с утра пораньше и перед обедом. Чтоб аппетит был!

      Антон шмыгнул носом:

      – Да ладно тебе. Не залупайся. Помочь?

      – Сам…

      – А на речку как же? Договаривались ведь. И Милка уже ждёт, я спрашивал. И дядька решил с нами пойти.

      Вран так и замер с приподнятым молотком в руке. Мила – это отлично. А ещё лучше Антошкин дядя, третий день как приехал, а уже сколько всего рассказал! Интересная у них, наёмников, жизнь, не то, что здесь в Излучье. Пусть даже половину придумал – про мутантов там, про пузыри летающие, – а всё равно. Круто живут где-то там, за Полосой.

      Не чета сонной лесной деревеньке.

      Антоха так и стоял над ним, улыбался. Потом присел рядом, потеснив на чурбаке Врана, забрал молоток и гвозди. Всё молча, не переставая скалиться. Несколькими точными ударами вогнал короткие кованые железки в ножки с боков, намертво сцепив распорки. Поставил на ножки, положил сверху сидение, прибил и его. Одним движением подскочил с чурбака, уселся на готовое изделие, покачался.

      Ни скрипа. На века теперь.

      Вран ещё больше расстроился. Вот как так, а? За три минуты…

      – Иди, мачехе отдай, – хмыкнул друг. – И на речку пошли, потом уже самая жара.

      – Отец велел ему показать… – протянул Вран.

      – Да хоть князю в подарок отправь, мне-то что? – засмеялся Антоха. – Сделано на совесть. Фирма, так сказать, гарантирует.

      – Кстати, а фирма – это что?

      – А хрен его знает. Что-то старое, довоенное. Как табуретка. Но гарантирует по любому.

      И обидеться бы, да никак. Молодец Антон. А у него, Врана, точно руки из задницы растут, не шутил отец. Гнилая кровь… Зато он все книги у травника Игнатия прочитал, не только букварь, как… некоторые. Но букварём гвозди не забить, так что – у всех свои недостатки.

      Зато Милка – его девушка, а не рукастого друга.

      – Ладно, Вран, не дуйся! Тащи товар бате, мы на улице подождём.

      В мастерской запах был и вовсе нестерпимый. Стараясь не дышать, Вран сунул отцу под нос починенную табуретку. Тот взял, отошёл в сторону от стола с засоленной шкурой, хмыкнул что-то, пригладил бороду и с размаху уселся.

      – Держит, – прогудел кожевенник. – Молодец!

      – Я тогда на речку? – спросил Вран.

      В мастерскую заглянул Клим, в похожем на отцовский фартуке, чтобы не прожечь одежду случайными каплями растворов для кож. Услышал последнюю фразу, ухмыльнулся, но промолчал. Отец кивнул