Из ворон в страусы и обратно. Анна Яковлева

Глаза стали красными, как у кролика, даже надбровные дуги приобрели розовый оттенок. Pink. Бе-е-е.

      Новости одна хуже другой сыпались на Нилку с самого утра.

      Начало положило известие о том, что Эльза подвернула ногу и в показе участвовать не будет. Значит, вся работа псу под хвост. Манекенщицы только с виду все на одну фигуру.

      – Зачем только менялась с Плашко? – подлила масла в огонь старуха Варенцова.

      Глаза у Нилки налились слезами.

      – Откуда же я знала?

      – Вот что, Кива: Тамара ведь не отказывается выйти в твоем платье, так что не разводи сырость, иди и работай.

      – К этому платью блондинка нужна, – шмыгнула носом Нилка.

      Затянувшийся спор уже стал выводить из себя Варенцову: она была организатором конкурса, со всех сторон ее атаковали вопросами, и у нее не было времени объяснять перфекционистке Кива, что молодости все к лицу.

      Уже переключившаяся на более важные дела, Юлия Валентиновна, услышав это заявление, обернулась и выкатила водянистые глаза:

      – Да что ты говоришь?

      – Юлия Валентиновна, – взвыла Нилка, – оно ей не идет! Ну правда!

      – Ну, ты даешь, Кива. Может, к твоему платью Линду Евангелисту нужно было выписать? – с сарказмом спросила она. – Прекрати реветь и радуйся, что Тамара не против выйти в твоем платье, а то я подумаю, что ты хочешь отказаться от конкурса.

      И, сопровождаемая такими же, как Нилка, попрошайками-надоедами, Варенцова удалилась.

      Только Нилка отошла от первого потрясения, теперь вот – это пятно.

      Может, пошло оно все к черту?

      К черту?

      Не-ет, она не сдастся, не доставит радость корове Бабич.

      Схватив сарафан, Нилка понеслась в мастерскую. С развивающимися волосами, Тамара неслась за нею.

      Ворвавшись в мастерскую, Нилка кинулась к пакету, в который собрала лоскуты – остатки ткани.

      Остатки были аккуратно сложены, свернуты в тугой миниатюрный рулончик и перевязаны сутажной лентой. Проклиная свою аккуратность, Нилка раздербанила рулончик, вытряхнула несколько лоскутов и стала прикладывать один за другим к пятну.

      Подобрав размер, вырезала из лоскута форму – попадание было почти полным. Тамара не успевала следить за Нилкиными руками. Несколько движений ножницами, пулька ниток, иголка – все мелькало, как в хорошо отрепетированном танце.

      – Что ты делаешь? – удивилась девушка, наблюдая, как Нилка приметывает кусок ткани на пятно.

      – Жюри заплатку не заметит, – объяснила Нилка, накладывая стежок, – далеко. – Нилка откусила нитку. – Надевай.

      Тамара втиснулась в платье, и сразу стало ясно, что оно с чужого плеча. Как ни одергивала, как ни вытягивала швы Нилка, лучше от этого не становилось. Все пропало.

      В Нилке будто что-то надломилось, какую-то гайку сорвало: она уткнулась в ситцевый подол и разревелась.

      – Прекрати реветь. – Тамара стянула с себя наряд, добив Нилку безупречным загаром. – Почему бы тебе не выйти в нем самой на подиум? То есть на сцену.