Из ворон в страусы и обратно. Анна Яковлева

появился в столовой.

      Поминутно оглядываясь, чтобы не засветиться перед Варенцовой, к Нилке подсела Настя Плашко и заговорщицки прошептала:

      – Помоги, а?

      Едва не взвизгнув от радости, Нилка быстро опустила глаза в капустный салат, а сама принялась копаться в памяти, вспоминая, кто у Насти родители. Кажется, мать учительница, а отец… Вспомнить, кто отец у Плашко, Нила не успела. Словно отвечая на ее муки, Настя прошептала:

      – Я заплачу.

      – Что у тебя? – Погасив веселые искорки, Нила посмотрела на однокурсницу.

      От волнения Настя стала слегка заикаться:

      – У меня б-брюки из вельвета крупного р-руб-ца. Я не знаю, что делать с к-карманами. Они вообще нужны? Если н-нужны, то какие?

      – Сделай один крупный, только опусти пониже, тогда он станет отвлекающей деталью.

      – Посмотришь эскизы? – Настя наклонилась над портфелем, и Нила дернулась, как от удара током:

      – Не вздумай! Встретимся через час в библиотеке, – сосредоточенно глядя в тарелку, прошипела она.

      – Сколько?

      – Купишь мне сутажной ленты, – подумав, попросила Нилка, – и сахару.

      Она так и не вспомнила, кто отец у Плашко, и решила не заламывать.

      …Нилка обшарила все углы и закоулки на их с Бабич двенадцати квадратах – ее эскизы как сквозь землю провалились. Если это происки вражины Наташки, то большей глупости придумать трудно, ползая по комнате и заглядывая под кушетки, думала она. Вот бы поймать эту ворюгу и засудить! Эскизы – ее, Неонилы Кива, интеллектуальная собственность – это раз.

      Комната уже напоминала жилище, в которое прямой наводкой угодила бомба. Осмотрев место схватки в последний раз, Нилка села и задумалась.

      Восстановить эскизы не составит труда – это два. Времени жалко, но назло этой стерве она сделает еще лучше, чем в первый раз: нет предела совершенству, как говорит Волк.

      Свои эскизы Нила обнаружила совершенно неожиданно и там, где меньше всего ожидала – в туалете, куда побежала, просидев над рисунком три часа.

      Ее детище висело на гвозде вместе с туалетной бумагой.

      Совершенно не справляясь с собой, Нилка разревелась, хотя ревой не была, скорее наоборот – могла довести до слез кого угодно. Воспитание, полученное в родном доме, было сродни тюремному: не верь, не бойся, не проси.

      Утерев рукавом слезы, Нила сняла с гвоздя листы. Ощущение было странное, будто умер кто-то. Однако, взглянув на эскизы, Нила порадовалась за себя: второй вариант на самом деле вышел удачнее.

      – Ну, держись, гадина, – пригрозила в пространство Нилка.

      Была суббота, Наташка намылилась на выходной день домой и, по всей видимости, свои рисунки предусмотрительно с собой прихватила – от греха подальше.

      Нилка ходила по комнате кругами, как мертвая панночка вокруг семинариста, клацала зубами от бессилия, но отомстить по горячим следам не сумела – отыграться было не на ком и не на чем. Ни учебников, ни одежды Наташка на поживу не оставила.

      Все, что могла Нилка, – это дать себе страшную клятву мести.

* * *

      …Слово