Из ворон в страусы и обратно. Анна Яковлева

единственным украшением стали три нежнейшие розочки, подсмотренные Нилкой в журнале Burda за 1989 год и скрученные ею собственноручно из той же ткани, что и блузка, – из молочного шифона.

      Давно пережившая свои лучшие годы, выцветшая комендантша в этой блузке так преобразилась, что плотник общежития Егорыч наконец-то обратил на нее внимание и даже пригласил танцевать на вечере – вот какие мысли вихрились в голове у Илоны Валерьевны, взиравшей на кучу-малу.

      – Негодяйка! – Комендантша бросилась оттаскивать красную, растрепанную Наташку от поверженной Нилки. – Креста на тебе нет. Сироту обижать. Быстро прекрати. И марш на свое место. Я докладную напишу на тебя, негодяйка.

      – Да что вы ко мне привязались? – провыла Наташка уже со своего койко-места. – Я вот отцу скажу, и тогда посмотрю на вас с вашими докладными. Носитесь с этой дурой, а она мои эскизы испортила!

      – Сама мои эскизы в сортире на гвоздь повесила, и еще жалуется! – ободренная присутствием защитницы, заорала в ответ Нилка.

      – Расселю. Сейчас же расселю, – продолжала яростно трясти невинными кудряшками Илона Валерьевна.

      Обещание свое комендантша сдержала только наполовину – написала докладную и на этом поставила точку, а жаль. Возможно, расселение уберегло бы ее любимицу, Неонилу Кива, от драматического поворота в судьбе.

      При прочих равных Наташке повезло больше: у нее оказались непьющие (или пьющие в меру) состоятельные родители.

      Отец Бабич примчался в техникум, уединился сначала с завучем, потом с директором.

      На следующий день к служебному входу учреждения подъехал фургон, и из него выпрыгнули два бравых униформиста.

      Деловито выгрузив из фургона коробки с лейблом известного производителя компьютеров, униформисты еще некоторое время мелькали в коридорах техникума, после чего все стихло, и покатилась привычная жизнь, только вот Наташка совсем потеряла страх.

      …Примерка, на которой Ниле не пришлось ничего исправлять и переметывать, прошла на одном дыхании. Чистые линии, ни одного неверного шва – Нилкин талант выглядывал из каждого стежка и выточки.

      – Здорово, – восхитилась Эльза, – хоть сейчас на «Неделю моды в Москве» или на «Адмиралтейскую иглу».

      – Спасибо, – с достоинством отозвалась Нилка, – это у меня от бабушки. Она закройщицей проработала всю жизнь. Мне нравилось смотреть, как она шьет.

      Детские воспоминания неожиданно увлекли Нилку.

      Бабушка перед началом шитья ставила свечку в церкви и свято верила, что удачно сшитая вещь – подарок от Бога.

      Так далеко Нилка в своей вере не заходила, но, по примеру бабушки, в рождении одежды тоже видела божественное начало.

      Необъяснимым образом пальцы знали, как и что нужно делать, чтобы подарить миру еще одну вещь. И не важно, что это – блузка или юбка, пиджак или пижама – это была магия. Поэтому, – выстроила теорию Нилка, – в одних вещах тебе везет, в других – ты проходишь незамеченным по судьбе, в третьих – тебя постигают неудачи.

      – Тебе бы в дом моды какой-нибудь, – донеслось до Нилки.

      – Думаешь? –