Шлиссельбургские псалмы. Семь веков русской крепости. Николай Коняев

оказывается, не по инструкции, предписывающей убийство императора, а по собственному разумению.

      «Увидя перед собою совсем силу непреодоленную и неизбежно-предтекущее погубление (ежели бы сей вверенный был освобожден) многаго невинного народа от последующего через то в обществе мятежа, приняли между собою крайнейшую резолюцию, – пресечь оное пресечением жизни одного к нещастию рожденного».

      Можно привести и другие нелепости, декларируемые манифестом, но, собственно говоря, избежать этих накладок и подчисток в манифесте, объявляющем во всенародное известие версию убийства в империи ее, пусть и «незаконно во младенчестве определенного ко Всероссийскому Престолу» императора, было просто невозможно.

      Поэтому-то и остается не опровергнутым впечатление о встрече со шлиссельбургским узником, записанное самой Екатериной II.

      Ее можно упрекать и в чрезмерном властолюбии, и в развратности, и во множестве других грехов, но при этом, несомненно, она была наделена бесценным даром понимания людей, с которыми приходилось встречаться.

      Вот и, увидев проведшего всю свою жизнь в заключении Иоанна VI Антоновича – он был на одиннадцать лет моложе Екатерины II, – она увидела не диковатого, нездорового вида молодого мужчину, проведшего всю свою жизнь в тюрьмах, а человека, взглянув на которого, хотелось, чтобы он «всегда в охранении от зла остался».

      Желание это было непонятно и самой Екатерине II, но оно появилось, оно оказалось даже закреплено на бумаге…

      Еще одно свидетельство, рисующее духовное состояние Иоанна VI Антоновича перед его мученической кончиной, находим мы в донесениях тюремщиков.

      В ответ на увещевания Власьева и Чекина, склонявших его к принятию монашества, Иоанн VI Антонович ответил: «Я в монашеский чин желаю, только страшусь Святаго Духа, притом же я безплотный».

      Тюремщикам Иоанна VI Антоновича, как и историкам, слова эти показались свидетельством слабоумия «шлиссельбургского узника». Мы же, зная, что они сказаны накануне его мученической кончины, склонны считать их святым пророчеством.

      А тогда, в июле 1764 года, кажется, только один человек и понимал, что случилось.

      Ах, как плакала, как страдала блаженная Ксения Петербургская в те дни.

      Ксения Петербургская

      – Что ты плачешь, Андрей Федорович? – жалея Ксению, спрашивали тогда прохожие. – Не обидел ли тебя кто?

      – Кровь, кровь, кровь… – отвечала Ксения. – Там реки налились кровью, там каналы кровавые, там кровь, кровь…

      И еще три недели плакала Ксения, прежде чем стало известно в Петербурге, что в Шлиссельбурге убили Иоанна VI Антоновича.

      Никто не знает, где похоронили этого русского императора[41].

      По приказу Екатерины II погребение было совершено в строжайшей тайне…

      Одни исследователи считают, что Иоанна VI Антоновича увезли хоронить в Тихвинский Богородицкий монастырь, другие полагают,

41

Недавно во время строительных работ в Холмогорах был отрыт скелет, который, по мнению местных краеведов, является скелетом Иоанна VI Антоновича.