Шлиссельбургские псалмы. Семь веков русской крепости. Николай Коняев

это с одной стороны, а с другой…

      «Маленький человек», которому «выпало исполнять должность великого человека», и узник, без малейшей вины проведший в тюрьме два десятилетия.

      Жестокий тиран и несчастный, затравленный жестокими стражниками юноша… Человек, не умеющий понять отличие православия от лютеранства, и «безымянный колодник», неведомо как и где постигший главные книги Русского православия.

      Впечатления Петра III от встречи с Иоанном VI Антоновичем обличают самого Петра III сильнее, чем многочисленные воспоминания очевидцев его правления. Какая же убогость чувств и черствость души должны были быть в этом человеке, чтобы даже вопреки тому, что оба они принадлежали к числу русских императоров, и оба были на три четверти немцами, не разглядеть в Иоанне VI Антоновиче личности, достойной хотя бы сочувствия.

      Инструкция, данная графом А.И. Шуваловым новому главному приставу Иоанна VI Антоновича князю Чурмантееву, предписывала: «Если арестант станет чинить какие непорядки или вам противности или же что станет говорить непристойное, то сажать тогда на цепь, доколе он усмирится, а буде и того не послушает, то бить по вашему рассмотрению палкою или плетью».

      Петр III

      Отдавая свое жестокое распоряжение, Петр III, разумеется, не догадывался, что и ему, всесильному русскому императору, как и несчастному, жестоко избиваемому в каземате Шлиссельбургской крепости Иоанну VI Антоновичу, самому предстоит принять судьбу бесправного узника.

      После переворота, произведенного Екатериной II, 34-летнего императора Петра III заключат в Ропше, и 6 июля 1762 года он будет убит.

      Из донесения, посланного Алексеем Орловым, явствовало, что Петр III за столом заспорил с одним из собеседников, Орлов и другие бросились их разнимать, но сделали это так неловко, что хилый узник оказался мертвым.

      «Не успели мы разнять, а его уже и не стало… – писал пьяный Орлов в донесении, – сами не помним, что делали».

      Шевалье Рюльер, в служебные обязанности которого входил сбор сведений о Екатерине II и произведенном перевороте, писал:

      «Нельзя достоверно сказать, какое участие принимала императрица в сем приключении; но известно то, что в сей самый день, когда сие случилось, государыня садилась за стол с отменною веселостью.

      Вдруг является тот самый Орлов – растрепанный, в поте и пыли, в изорванном платье, с беспокойным лицом, исполненным ужаса и торопливости. Войдя в комнату, сверкающие и быстрые глаза его искали императрицу. Не говоря ни слова, она встала, пошла в кабинет, куда и он последовал; через несколько минут она позвала к себе графа Панина, который был уже наименован ее министром. Она известила его, что государь умер, и советовалась с ним, каким образом публиковать о его смерти народу. Панин советовал пропустить одну ночь и на другой утро объявить сию новость, как будто сие случилось ночью. Приняв сей совет, императрица возвратилась с тем же лицом и продолжала обедать с тою же веселостью.

      Наутро,