Золотой город. Возвращение мирров. Аркадий Афонин

заказы и дела.

      Ты не увидишь их тела:

      Кто в мастерских, кто роет ров,

      Таскают камни, кроют кров,

      Шьют, полоскают и метут —

      Их оттого не видно тут.

      Художник очень внимательно посмотрел на этого юного, судя по голосу, стражника, но ничего не сказал, потому что с высоты башни рассматривал крепость за его спиной. Как раз в этот момент он смог заметить, что рядом со стенами крепости происходит какая-то суета. Уставшие люди копали ров вокруг крепости.

      Мрачный замок и башня притягивали взгляд, но их вид не располагал к веселым мыслям. Черные, с узкими окнами, они напоминали тюрьму. Их окружал высокий забор из огромных темных глыб. С этого места была видна только высокая крыша замка со шпилем. Верхний этаж башни обрамляли ряды балконов, напоминавшие клювы многоголовой птицы. Стены крепости казались еще выше оттого, что перед ней был глубокий ров, в котором копошились люди. Их одежда была пыльная и грязная, как земля в черной канаве. Сразу невозможно было догадаться, что это люди, а не черви. Единственным местом, соединявшим город и крепость, был узкий, переброшенный через ров мост, похожий на кривой палец,

      такой черный, что его невозможно было заметить.

      Эта открывшаяся глазу художника картина была зловеща и неприятна. Все в ней угнетало и могло любому, даже самому веселому человеку испортить настроение.

      Художнику посмотрел в другую сторону, за городскую стену. Пиррштад, как черный мираж, стоял посреди песков, от которых исходил жар. Горячий воздух струился и уплывал вверх, искажая и без того печальную картину. Ни одно растение за стенами не оживляло пейзаж. Только сухие и обгоревшие останки деревьев черными столбами торчали среди песка.

      – Лучше бы снесли все эти стены и дома, – проговорил художник, – и то было бы веселей.

      Внезапный свист птахи, сидевшей на плече художника, так напугал стражника, что он присел. Шлем еще ниже съехал ему на глаза, и он схватил его двумя руками, забыв о копье, которое тут же упало с таким грохотом, что еще больше напугало вояку, и он стал умолять гостя:

      У нас давно под страхом смерти

      Запрещено свистеть и петь,

      Иначе, будет вам известно,

      Мы можем в крепость загреметь.

      Художник очень внимательно посмотрел на молодого неуклюжего стражника и, чтобы успокоить, хлопнул его по плечу. Раздался глухой звук стального панциря, который должен был говорить каждому о смелости его владельца. Но мятый и смешной вид стражника не мог вызвать страха. Художнику понравились в этом вояке не его вид и печальные, испуганные глаза, а речи, непривычные и странные для такого железного истукана, каким он представлялся. Первые сказанные им слова удивили путника. Теперь он уже не

      мог скрывать своего интереса к молодому человеку.

      – Да ты прекрасный малый! – заговорил гость, и стражник нерешительно улыбнулся, совсем не ожидая хороших слов в свой адрес от столь необычного гостя.

      – Я ещё не видел стражника-поэта