Лесенение. Марина Тмин

так, как велено.

      поступать только так, как писано

      в ветхозаветных пророчествах.

      отправят разыскивать истину,

      посадят на цепь одиночества.

      «да кто ты такой, чтобы мнить перемены,

      кто ты такой, чтобы жить иначе?

      прогибайся под уравнение нашей системы.

      смотри: выращивает маргаритки палачик.

      смотри: четвертуют кометы- лошади,

      привязавши грешного к звёздным хвостам.

      видишь: мы все чертовски хорошие,

      присоединяйся к нам.

      по-другому несдобровать, не сдюжить,

      отведём тебя ко Всевышнему инквизитору.

      и переиначим под собственные нужды

      тебя, еретика-паразита».

      да так ледяно это будет сказано,

      точно холодной водой из бушлата.

      стой теперь и чувствуй себя привязанным,

      чувствуй себя распятым.

      Они боятся

      клюют и бьют, испытывая ропот,

      желая всласть поиздеваться над тобой,

      над неприязненным и чуждым мизантропом,

      не признающим, что и небо – голубо.

      кружат орлом, выклевывая печень,

      зажмурив мелкие убогие глазки,

      искорененье – это много легче

      движения потоку вопреки.

      нет истины, одна слепая вера

      в канонов вековую бредь,

      с угрюмою ухмылкой изуверов

      достанут веских аргументов плеть.

      и так пройдут всю жизнь – до гроба,

      твердя себе, что небо – голубо,

      надев на голову смирительную робу,

      засунув чувства в узкие сабо.

      Незаконные цветы

      если из глаз моих цветы вырастут,

      выпустят свои ветвящиеся корни,

      зеваки заверещат: «небылица, вымысел!»,

      станут выкорчевывать цветущие левкои.

      кто мне поверит, если из-под век прорвутся

      лютики, пионы и маков цвет?

      станут сальными пальцами тыкать в конституции,

      утверждая, что такого закона нет,

      который учредит правомерность цветения

      розовых кустов в глазу, а не на грядке.

      я просто улыбнусь, и буду содержать растения

      в порядке.

      Старая кузница

      на отшибе стоял одноглазый дом,

      в темноте пугая пустотой зрачка,

      по округе разносилось хмурное «бом»

      от ударов кузнецкого молотка.

      в доме стоял трехногий стул,

      для надёжности прислонен к стене,

      громогласно седой Абдул

      говорил жене:

      «вот тебе – дом, и иже с ним,

      вот тебе хлеба ломоть,

      внутри тебя – мой сын, -

      от плоти моей плоть.

      вон наша дочь, спит в дому,

      ты – с кем хочешь живи,

      любой твой выбор приму,

      но помни: руки твои в крови.

      я вас любил сильнее всех»,-

      молвил. и грянул гром.

      из кузницы разлетелось эхом

      гулко и страшно:  «бом».

      Прощание с летом

      природа осенела,

      как дымом табака,

      туманами одела

      все вкруг себя река.

      и летний воздух стынет,

      тепло едва храня,

      своё тугое вымя

      опустошит земля.

      деревья скинут путы,

      бровя ветвей дугу,

      пошлёт белёсой смутой

      дождливую пургу

      отец дождя и грома,

      направит перуны

      на улицу в три дома,

      на острие сосны.

      как сладость вся скопится

      на корке пирога,

      так лето августится,

      так стонут берега,

      так в песне лебединой

      последний летний лавр,

      зиме подставив спину,

      умрет, впустив сентябрь.

      Что есть дом?

      все кругом – голубо и зелено,

      коричнево и прикрыто мхом,

      распадаются на год недели,

      и замедленно стукает метроном.

      песчинки времени застывают

      в воздухе хвойном, вязком,

      и распутавшись, опадают

      медленно и с опаской.

      лес кругом