Закон есть закон (сборник). Владимир Дэс

исчезнувшей из прохода женской руки и посмотрел в нашу сторону. Я поймал его взгляд – он был ватным – и закрыл глаза.

      Почему он?

      Сидел я так, с закрытыми глазами, рядом со своей дрожащей женой, видя себя рядом с ним, ничего великого не создавший и ничего существенного не совершивший, и вдруг меня прострелило: вот он, мой шанс!

      Один-единственный и последний, другого не будет.

      Открыл я глаза, вынул из-за головы жены руку, поднял ее вверх и сказал громко и внятно:

      – Господа террористы, а можно мне вместо него?

      Все, не только террористы, но и пассажиры уставились на меня.

      Я даже смутился немного.

      – То есть меня вместо него. – Видя все еще недоумевающие глаза публики, я добавил: – меня, а не его, того… – И показал на люк.

      Пассажиры зашептались.

      Жена моя вся сжалась и стала дергать меня за полу пиджака.

      Террористы удивленно поглядели на меня.

      Переглянулись между собой.

      И один из них, толкнув маэстро назад в кресло, лениво махнул мне рукой.

      Я пошел.

      Ноги еле ступали.

      Кто-то другой, там, в голове заговорил: «Ты что, с ума сошел?»

      «Поздно», – ответил я ему.

      Меня грубо схватили за плечо и развернули к люку.

      Там, за ним, было светло и шумно.

      Кругом стояли машины. За ними прятались вооруженные люди в масках и шлемах.

      Что-то холодное и жесткое уперлось мне в затылок.

      И тут я услышал нечеловеческий страшный крик:

      – Н-е-ет!

      Это кричал он.

      Зачем? Я ведь подарил ему жизнь. Кто он, и кто я? Он нужнее… и я счастлив.

      Офицер группы оцепления увидел в бинокль, что лицо человека, которого террористы выбрали очередной жертвой, вдруг расплылось в улыбке. И это в тот момент, когда к его затылку приставили пистолет!

      Офицер зажмурился от удивления, протер заслезившиеся глаза, подул на стекла бинокля и, подумав, что это ему почудилось, опять приник к окулярам.

      Тот человек уже лежал внизу, на бетонке.

      Вокруг его головы медленно расплывалось бордовое пятно.

      «Бедняга… – подумал офицер и вздохнул. – И ведь чего только не примерещится в этой чертовой суматохе».

      И тут же напрягся – в наушнике, вставленном в левое ухо, уже шел отсчет: «Шесть… пять… четыре…» Через три секунды – штурм.

      И, уже полностью настроясь на атаку, подумал:

      «И все же он улыбался… этот заложник.

      Интересно, чему?»

      Злоба

      Страха не было, боли тоже.

      Была только злоба.

      Он понимал, что уходят последние секунды Его жизни.

      Нож в шее буквально пригвоздил Его к земле.

      Кровь, стекающая струйками по дрожащей сухой коже за ухом, казалось, кипела.

      Глаза открылись сами собой, медленно-медленно.

      Перед не погасшими еще зрачками высоченным толстым бревном качалась сочная зеленая травинка.

      По ней деловито ползла вверх божья коровка.

      Обнаружив эту маленькую жизнь, Его затухающее сознание встрепенулось.

      Правая рука,