Покушение. Андрей Владимирович Кадацкий

«Бессмертного полка» сложить оружие и в автобус. По одному!

      Володя слегка помялся, но на всякий случай, положил транспарант на мостовую. Сталин с плаката смотрел в бездонную высь, точно Болконский в небо Аустерлица. Глаза полицейского усача дрогнули в изумлении узнавания, но он быстро справился с эмоцией, приняв прежний вид безучастного стояния. Опустили плакаты и остальные участники мероприятия. Положили рядом, постеснявшись навалить на генералиссимуса. Сынишка прижался к ногам матери. Та обняла, шепча слова успокоения.

      По знаку командира солдаты расступились. Образовался коридор для прохода в автобус с решетками на окнах. По обе стороны суровели зрачки из-под балаклав. Мышцы напряжены, щиты сомкнуты, дубинки наготове. Владимир смирился с судьбой, желая побыстрей закончить, первым шагнул навстречу заключению. Голова не соображала, последствия не просчитывались, просто хотелось домой. Безоружные люди потянулись гуськом, мирно, но без тени робости.

      Казак аккуратно положил нагайку чуть в стороне от транспарантов, погрозил пальцем кордону.

      – Фамильная. Если пропадет…

      – Ничего не пропадет, – заверил усач, – это вещдок. Приобщим к делу.

      Розовощекий организатор подхватил портрет Сталина, бережно переложил к кнуту. Любовно посмотрел в глаза вождя народов, широкой ладонью смахнул пыль с портрета.

      – Если пропадет, головой ответите! – Он погрозил пальцем опоновцам, как секундами ранее соратник.

      «Бессмертный полк» заперли в полицейском автобусе. Стражи порядка собрали лежащий инвентарь, запихнули в багажный отсек. Узники молчали. «Полководец» уставился в окно, внимательно следя за происходящим, фиксируя малейшие детали. Громоздкая машина поднялась в воздух, постепенно набирая высоту. Спереди и по бокам двигались автомобили сопровождения, мигалками и сиреной требуя приоритетного пролета.

      – Когда еще прокатимся по главной улице с оркестром? – Организатор весело подмигнул коллегам.

      Через четверть часа процессия приземлилась у цокольного этажа высотки. Стены после недельной окраски. Кованый забор. Широкое крыльцо с навесом. Бронзовая статуя Фемиды. Золоченая вывеска: «Басманный суд».

      Задержанных ввели в здание. Рамка срабатывала на каждом. Два местных охранника останавливали, помогали выворачивать карманы, заставляли вновь проходить металлоконтроль. После соблюдения мер безопасности участников «Бессмертного полка» отправили в залу с местом для судьи, креслом для свидетелей, ложем для присяжных. Ряд скамеек со спинками. Бордовые тона. Спертый воздух гнилого помещения.

      Судья, старичок в седовласом парике и черной мантии в традициях английского права, кряхтел, попивая кофе. Досаждали мухи, летевшие на лоск парика и белизну чашки. Дедок вяло отмахивался, стараясь несильно трепыхать воздух. По дороге на работу он успел бегло ознакомиться с видеозаписями и внутренне досадовал за раннее выдергивание из постели с теплой «уткой». Анахронизм, доставшийся от