Покушение. Андрей Владимирович Кадацкий

разбудил? – Он набрал знакомого, работающего в типографии.

      – Нет, я еще на работе, – ответил робкий голос с маленьким окладом.

      Бумага на рекламных стендах давно заместилась неоном, но некоторые фирмы желали выделиться устаревшей технологией.

      – Супер! Ты можешь мне к завтрашнему сделать транспарант? Я заплачу.

      – Оф кос. К утру будет готов. Заполни форму на сайте, автоматом рассчитается сумма, и оплатишь.

      – Лень заходить, может, так запишешь?

      – Окей. Каких размеров?

      – На твое усмотрение. Стандарт.

      – А что изображать?

      – Я тебе сейчас фотку скину.

      Стародубцев отправил месседж, вложив фотографию усатого мужчины в военном френче с твердым взглядом.

      – А это кто? – Собеседник мгновенно получил.

      – Сталин.

      – Сталин?! – Голос заметно оживился.

      – Йес. И напиши внизу большими буквами: «СТАЛИН», окей?

      – Ты пьяный, что ли?

      – Ноу.

      – И куда тебе этот плакат?

      – Завтра хочу пойти в «Бессмертном полку».

      – Ты – самоубийца.

      – Это мои проблемы. Так сделаешь? Сколько с меня?

      Приятели быстро договорились о цене, Владимир не торговался. Профессия продавца – это не программирование, хотя на тренингах в Майами убеждали – каждый цивилизованный человек обязан владеть навыками менеджера.

      Сначала Володя хотел заказать портрет Ленина, но Ильич не дожил до Второй мировой, в Советском Союзе именуемой «Великой Отечественной». А программист верил – будь жив вождь мирового пролетариата, никакой войны не случилось бы. Уж Ленин, обладая хваткой и острым умом, договорился бы с сильными мира сего, и Россия избежала бы колоссальных потерь. В СССР это число равнялось двадцати миллионам, после развала Союза выросло до двадцати восьми, современные историки почти удвоили цифру. Пятьдесят пять миллионов – такова новейшая статистика, включая невинных жертв, замученных в гулагах и безвинно погибших немцев, особенно в так называемом «сталинградском котле».

      В десять утра Стародубцев припарковался в Химках. Свежий ветерок разгонял влагу ночного дождя. Привычный смок наполнил легкие. Обычный фон промышленной зоны. «Полк» из двадцати человек уже строился. Гордо торчали плакаты с генералами и рядовыми, иконостасами орденов и одинокой медалькой на гимнастерке. Фамилии, годы жизни. Владимир вытащил из багажника транспарант, пахнущий деревом и типографской краской, приблизился к собравшимся. Неуверенно, бочком, до поры прикрывая изображение, стесняясь собственной смелости.

      – Мать моя женщина! – Старик с бородой до груди в казачьем камуфляже стянул по лицу папаху.

      – Вы – потомок Сталина? – удивился розовощекий организатор круглого типа. На лацкане пиджака болталась медаль «За Отвагу», доставшаяся по наследству.

      – Ноу. Я никого не знаю из своих ветеранов, поэтому решил нести Иосифа