Игры с богами. Николай Иванович Липницкий

кама бочка не простая, – как само собой разумеющееся, ответил Адуш. – Ей немного тепла надо, а дальше она сама греет. Это все знают.

      Пока купались, в лесу раздалось несколько выстрелов из ружья. Потом появился Адуш с охапкой дичи на поясе, и Буран, сытый, довольный, с окровавленной мордой. Поел, видать, сразу там же, на месте. Как говорится, не отходя от кассы. Уже стало темнеть, когда мы, чистые и довольные, ввалились в дом. Самовар уже пыхтел и исходил паром, а Темичи опять колдовал над заварочным чайником. Я принюхался. Аромат был тоже приятным но, совершенно другим, чем днём.

      – Я вам успокоительный сбор заварил, – пояснил шаман. – Расслабляет. Если хранители разрешат, завтра рано утром пойдёте. Вам силы понадобятся. А с этим травяным сбором, как раз, отдохнёте хорошо, и сил наберётесь.

      Я скептически хмыкнул. Мы, вроде, и устать не успели. Сил много, молодые все. Только раненная нога к вечеру разболелась, но, это дело уже привычное. Пока пили настой, особо не говорили. Так и сидели, громко прихлёбывая горячий напиток, погружённые, каждый в свои, мысли. Темичи поднялся из-за стола и вышел из дома. Мы слышали, как он ходил по двору, чем-то гремел в сарае, а потом вернулся с пучком какой-то травы и принялся растирать её в ступке.

      – Вот это я понимаю, – нарушил я затянувшееся молчание. – Шаман – человек, знающий близко природу, хорошо её понимающий и разбирающийся в целебных свойствах трав. Люди обращаются к ним испокон веков с разными болячками, получают лечение, выздоравливают и считают это чем-то волшебным. Ну и, постепенно начинают верить в то, что шаман – колдун, что ему подчинены духи природы. Вот, сидит себе, травки перетирает, лекарства готовит. Это понятно. Но, все эти волки, тотемные рыси, вообще в голове не укладываются. Ведь, такого быть не может! Тут он ещё и с хранителями в астрале говорить собрался! Полный абсурд.

      – Согласен, – Игорян сделал глоток и прочистил горло. – Выглядит необычно. Да и, пока, объяснить это невозможно. Но, это ещё не значит, что такого быть не может.

      – Почему?

      – Как ты думаешь, что тебе сказали бы в девятнадцатом веке, заяви ты, что люди уже на Луне побывали?

      – Не поверили бы.

      – А почему не поверили бы?

      – Да, потому что тогда даже самолётов не было, не то, что космических кораблей!

      – А, почему не было?

      – Не знали, наверное, как сделать.

      – Правильно. Они, тогда, даже элементарных законов аэродинамики не знали. А, уж, понятие реактивной тяги для них было сплошной абракадаброй. Или телевидение. Расскажи какому-нибудь современнику того же Некрасова, как ты по вечерам фильмы и передачи по телевизору смотришь, он же пальцем у виска покрутит и, в лучшем случае, скажет, что ты Жюля Верна перечитал, а в худшем – посоветует клинику для душевнобольных с лечением путём обёртывания мокрыми простынями. Так, вот, всё иррациональное, с чем мы столкнулись сегодня и, скорее всего, ещё не раз столкнёмся, для нас – то же самое. Мы не знаем принципов, по которым всё это происходит, и от этого уходим в глухое отрицание. Этого не может быть, потому, что, не может быть никогда.

      – Ты