Невероятные приключения Руифа Русского. Игорь Афонский

молодых людей пауза. Все замерли. Где-то недалеко сопел в свою курительную трубку охотник. На полу на корточках ерзала девушка. Гость еще долго разглядывал новичка, чтобы запомнить его лицо и описать все замеченные черты его образа. Незаметным движением он включил вмонтированную в тубус кинокамеру с микрофоном и аккуратно направил диковинный окуляр в сторону попаданца. Все это было сделано очень ловко, так что никто ничего не заметил. Окуляр сложного киноаппарата находился в центре застежки, никаких посторонних звуков его техника не издавала, если что-то и возникало в процессе записи, все это глушили плотные стенки самого переносного устройства. Писать он стал на широком плотном пергаменте, который достал из центрального отдела походного кожаного тубуса. Ручки или карандаша у него не было, он воспользовался пером, которое быстро сам заточил небольшим походным ножом. Чернильница была у него своя, темная стеклянная банка на длинной цепочке в медной оправе с прочной пробкой. Также у него был прибор для перетертого песка, которым он мог в любой момент воспользоваться, засыпать написанный текст. Писать для удобства он стал на широкой доске, которая служила ему для переноски остальной поклажи. Так что налицо были старые способы сбора информации и местные, невидимые постороннему взгляду новинки шпионских секретных штучек, о которых никто, разумеется, догадаться из присутствующих сам не смог бы. Монах четко знал свое дело.

      Сначала он точно изобразил чернилами Руифа на своем шикарном листе. Это был настоящий шедевр, быстро выполненный двухминутный портрет. Далее он протянул парню в руки какую-то темную салфетку, которую сразу же у него забрал. Она растворилась в воздухе, словно это был фокус. Пока остальные наблюдали за всем этим, монах снова обратился к парню и попросил его приложить к бумаге пальцы правой руки. Так как слова прозвучали впустую, ему пришлось продублировать все жестами и мимикой. Девушка попробовало объяснить, но это было бесполезно. Монах одобрительным кивком указал сначала на указательный палец, потом на большой палец своей руки. Теперь жесты его были более чем выразительными и даже не вызывали лишних вопросов. Находясь в полном недоумении, Руиф между тем добровольно совершил это пальцеприложение. Знаете, что странно, бумага в этом месте была другого качества. Мазать подушечки пальцев ничем не пришлось. Очевидно, что было достаточно того количества вещества, которое уже находилось на ладони. Монах проверил качество полученного экземпляра и приложил тонкий лист рисовой бумаги на отдельное место сверху, словно промокашку. Лист мгновенно прилип, закрыв все отпечатки парня от посторонних сил внешнего воздействия. Это было самое любопытное и непонятное во всей процедуре. Впрочем, Руиф все понял, снятие метрических данных для него была не в новинку. Но увидеть здесь подобное, он этого просто не ожидал.

      Затем монах поменял перо, высушил часть листка песком и продолжил свою запись. Несколько минут подробно заполнял всю начальную информацию,