Священные письмена майя. Антология

когда они пришли, они сказали своей бабушке и своей матери:

      – Что это могло быть, о наша бабушка, что случилось с нашими старшими братьями, потому что их лица стали грубыми, а они сами неожиданно превратились в зверей? – Так говорили они.

      – Если вы чем-нибудь повредили вашим старшим братьям, вы огорчили меня, вы наполнили меня печалью. Не делайте подобных вещей вашим братьям, о дети мои, – сказала старица Хун-Ахпу и Шбаланке.

      А они ответили своей бабушке:

      – Не огорчайся, о наша бабушка. Ты увидишь снова лица наших братьев. Они возвратятся, но это будет трудное испытание для тебя, бабушка. Будь осторожна и не смейся при взгляде на них. А теперь давайте испытаем их судьбу, – сказали они.

      Немедленно братья начали играть на своих флейтах, наигрывая песню «Хун-Ахпу-Кой»[42]. Затем они пели, играя на флейте и барабане, схватив свои флейты и барабан. После они уселись рядом со своей бабкой и продолжали играть на флейте; они звали назад своих братьев музыкой и песней, произнося нараспев песню, называвшуюся «Хун-Ахпу-Кой».

      Наконец появились Хун-Бац и Хун-Чоуэн и, подходя, начали танцевать; но когда старица взглянула и увидела их безобразные лица, то она стала смеяться. Старица не смогла удержать своего смеха, и они сразу удалились, так что не было больше видно их лиц.

      – Ну, вот и все, бабушка! Они ушли в лес. Что ты сделала, наша прародительница? Мы можем сделать эту попытку только четыре раза, и осталось лишь три. Мы попытаемся снова позвать их сюда с помощью игры на флейте и песни, но ты постарайся удержать свой смех. Пусть еще раз начнется испытание! – сказали снова Хун-Ахпу и Шбаланке.

      И тотчас начали они снова дуть во флейты, и снова Хун-Бац и Хун-Чоуэн возвратились; танцуя, они дошли до середины двора дома. Они гримасничали, возбуждая в их бабке такую веселость, что наконец она разразилась громким смехом. Они действительно были очень забавны с их обезьяньими лицами, их широкими животами, их узкими хвостами, судорожно двигавшимися, чтобы выразить их чувства. Все это заставляло старицу смеяться.

      Тогда снова старшие братья ушли назад в горы. И сказали Хун-Ахпу и Шбаланке:

      – А теперь что мы будем делать, о бабушка? Попытаемся еще раз. Это уже третий!

      Они снова заиграли на флейте, и те обезьяны возвратились, танцуя. Теперь старица смогла удержать свой смех. Тогда они вскарабкались на главную балку – самое теплое место в доме; их глаза светились красным светом, они отворачивали прочь свои лица с широкими кривыми ртами и втянутыми губами. Они были очень взволнованы и пугали друг друга гримасами, которые они делали.

      И когда старица увидела все это, она разразилась бурным хохотом. И они опять не увидели лиц старших братьев из-за смеха старой женщины.

      – Только еще раз мы позовем их, бабушка, и они придут в четвертый раз, – сказали юноши.

      Они начали снова играть на флейте, но их братья не возвратились в четвертый раз; наоборот, они убежали в лес так быстро, как только могли.

      И тогда юноши сказали своей бабушке:

      – Мы

42

«Обезьяны Хун-Ахпу». Танец под этим названием исполнялся в Гватемале еще в середине прошлого века: участники его, одетые в обезьяньи маски, сопровождали танец пением.