Зверь: тот, кто меня погубил. Александра Сергеевна Ермакова

Макс – большей степенью потрошили и крышевали рынки, мелкие магазины…

      Илья учился в универе на третьем курсе. Зверь, что удивительно, тоже учился. В институте… со спортивным уклоном. Четвертый курс, а если учесть его навыки и умения безжалостного бойца, которого боялись, уважали все тренера и значимые фигуры области и даже приглашали на всероссийские соревнования, он был чудовищем с внешностью на которую реагировала любая девчонка… Не слепая девчонка.

      Высокий, широкоплечий, тёмные волосы, карие глаза в обрамлении чёрных, длинных ресниц. Он правда был хорош! Очень! И если бы не его жуткие манеры и сарказм, он бы и мне нравился, и я бы поспорила, кто красивее – Илья или он. А Новик был красив необычайно. Стройный, статный. Светлые волосы, серые глаза, лучезарная улыбка и полные губы. И целовать он умел, что не отнять. Аж душа воспаряла.

      Иной раз так целовал, что всё сложнее становилось выдерживать его близость. И я видела, что Илья и правда дорожил нашими отношениям. Был терпелив, любое неуважительное слово в мою сторону или взгляд быстро пресекал, только Зверю всё разрешалось. Ему не запрещал, хотя иногда приятельски грозно тормозил. А ещё тихонько шептал, чтобы я на Глеба не обращала внимание. Что, мол, он не злой, юмор у него редкий и чёрный. И то, редко ведь говорил – Зверь не из болтливых. Он скорее в морду даст, чем будет пытаться донести свою истину пустыми словами. А его девчата, так они прям ссали от счастья, если Глеб на них свой взор обращал. Менял он их чаще, чем перчатки, не скрывал пофигизма, откровенного потребительства, но желающих согреть его постель от того не уменьшалось.

      Тотчас под ложечкой засосало, и в груди томление разрослось. Губы запылали… от воспоминания. И понятно, что их так привлекало. Он был диким. Нечеловеком. И связываться с подобным – это нужно было быть головой тронутой. Да, красив, но ведь уважения никакого к женщинам. Насмешки, презрение… Я честно не понимала, как можно? Не в смысле, что он такой… и быть с ним, а в смысле, как девчонки терпели подобное отношение? Зачем? Да будь он тысячу раз красив, а он красив, сотню раз силён, а он силён, миллион раз хорош в постели…

      На этом мне стало совсем трудно дышать, а внизу живота странно запульсировало. Так, что, краснея и замирая от собственной распущенности, ладонь прижала, чтобы хоть как-то утихомирить томление. Между ног ещё немного тянуло, но больше смущали новые чувства. И вызывали их воспоминания дикого акта со Зверем. А по-другому это не назвать! Это не секс, не любовь… акт, для выплеска желания, для утоления похоти. И я до сих пор не понимала, как могла так низко опуститься и отдаться какому-то злодею в подъезде? Зверю! Кто женщину и за человека не считал. А я категорически относилась к тому числу девчонок, кому нравилось ощущать себя любимой, дорогой, единственной. Мне нравилось, когда меня оберегали. Мне нравилась обходительность, деликатность. Мягкость, нежность. Поэтому я в очередной раз поморщилась – я не хотела бы стать девушкой Зверя. Хотя он и предлагал. Но сама мысль, что это могло случиться – не-е-е-ет, категорически нет!

      Он