Лезвием по уязвимости. Дина Серпентинская

Ни слова больше! Как ты мне противна, – сказал он тише, и его лицо перекосила ненависть, а выражение сделалось таким, будто он собирался сплюнуть горечь.

      Но никто не мог лишить ее права последнего слова. Алла выждала паузу и обрушилась на парня с пламенной речью:

      – Зачем мне изменять, если ты лучший? Паша, Пашенька, я ни в чем перед тобой не виновата! Меня подставили, понимаешь? Подставили! Эта сука долго наводила справки, специально выбрала те дни, когда мы с тобой не виделись, чтобы я не смогла ничего доказать! В двадцатых числах января я действительно ездила в Спасск-Дальний по работе, со мной был начальник отдела, спроси – он подтвердит! В феврале у банка годовщина, в этом году уже десять лет. Корпоративка – это факт, я там была, все знают! Я поняла одно: мразь с поганым языком пересекается со мной по работе, и все концы нужно искать там. Прошу, дай мне время, и я вычислю эту суку! Даже если мне придется прочесать весь Владивосток в ее поисках, заставить приползти к тебе на коленях и признаться, что все написанное – ложь! Прош-у-у-у… – взвыла несчастная.

      – Алла, ус-спокойся. С-сука – это ты, – оборвал ее Пашка; леденящий ветер свистел в безжизненной пустыне его глаз, – ты опустила меня. Рассчитываешь перевести все стрелки на другого, того, кто сдал тебя? Все ясно… У тебя есть пара дней на то, чтобы съехать. После наши с тобой пути не пересекутся никогда.

      – Нееет! – закричала она так, словно в нее всадили нож. – Не бросай меня сейчас! Весь мир против меня, и ты туда же!

      Под напором захлестнувших чувств Алла, рыдая, бросилась к Пашке с объятиями. Ей, как воздух, было необходимо прижаться к родному человеку и ощутить его поддержку и тепло, но вместо этого он резко оттолкнул ее.

      – Так ни хрена ты не поняла… Уйди! – в ярости гаркнул парень.

      Никогда ей не было так плохо, как сейчас, и казалось, хуже быть не может. Внутри все выжгли. Несчастную била нервная дрожь, она распласталась на полу и, не найдя в себе сил вести дальнейшую борьбу за честь, любовь, лишь отстраненно наблюдала за длинной тенью с острыми плечами, как та металась по квартире и хлопала шкафами.

      «Уходит. Чтобы переждать… Пока квартира не освободится от меня. От лживой потаскухи», – сморгнула Алла жгучую слезу.

      Жизнь вернулась в нее только тогда, когда снаружи щелкнули замком. Тогда она вскочила и бледная, как призрак, вылетела в прихожую.

      Вот и конец. Считай, они порвали. Последнее «свидание» займет пару минут – все для того, чтобы отдать ключи. И посмотреть в его глаза в последний раз. Оставить квартиру, а за ее дверьми и прошлое, жизнь любящей и любимой женщины, огражденной прочными стенами от всех бурь и невзгод.

      Она хотела прокричать его имя и то, как он ей дорог, но не успела, парень в спешке запрыгнул в лифт: по чьей-то злой воле страдали оба и в равной степени.

      Тогда она кинулась на кухню. Окна выходили во двор, и уже через минуту высокий, статный красавец садился в серебристый Nissan. Брюнет с раскосыми глазами и белой кожей, без