К вопросу о миражах. Георгий Куликов

которого красовалась вывеска «Ювелирная мастерская». Они зашли в небольшую комнату, в центре которой стоял стол, на котором восседал грузный полный мужчина.

      – Добрый день, – сказал Зайцев, – мы к Борису Моисеевичу.

      – А Вы что, с ним договаривались? – спросил он.

      – Он всегда рад видеть меня, – ответил капитан, показывая свое удостоверение личности.

      – А, это меняет дело, – проговорил мужчина, – Вам тогда в последнюю комнату по коридору.

      Постучавшись, они зашли туда; за столом сидел человек и что-то писал.

      – Доброго здоровья Борис Моисеевич, – протяжно проговорил Зайцев.

      – И Вам не хворать, – ответил он, вставая со своего кресла.

      Женя с интересом посмотрел на него; это был пожилой мужчина с роскошным профилем: густыми вьющимися седыми волосами, ухоженной белой бородой и атлетическим строением без выраженных возрастных изменений. Одет он был в стильный темно-синий костюм, накрахмаленную белую рубашку и бабочку синего цвета.

      – Что Вас привело ко мне? – спросил он, указывая рукой на стулья, стоящие у стола.

      – Как Ваше самочувствие Борис Моисеевич? – вопросом на вопрос проговорил Зайцев.

      – Но ведь Вы не за этим сюда пожаловали? – спросил ювелир, – и я скажу, что здоровье мое в полном порядке.

      – Ну, вот и хорошо, – проговорил капитан, – тут недавно ко мне ворона на хвосте принесла, что некому ювелиру из Якутска левые «камушки» подкинули. Вы случайно не в курсе, какому такому ювелиру так повезло?

      Лайман на секунду опешил, на лбу у него выступил пот, а прищуренный взгляд выдал некую обеспокоенность, которую он постарался скрыть, скосив глаза вниз.

      – Не могу знать, у меня в мастерской полный порядок в отчетности, – скороговоркой ответил Лайман, – могу показать все документы.

      – Верю, Борис Михайлович, – ответил Зайцев, – я ведь только вслух высказал то, что мне прошептала на ухо ворона, а насчет Вас я ничего не знаю, Вы – уважаемый человек в районе.

      Наступило молчание. Ювелир старался не смотреть в сторону пришедших работников милиции, а уставился в окно, нервно теребя пальцами мочку правого уха.

      – Так и зачем Вы все-таки приходили? – переспросил он.

      – Да, чуть не забыл, – проговорил капитан, – посмотрите на этот рисунок.

      Женя вынул из кармана листок бумаги, на котором была нарисована брошка-балеринка, и протянул его ювелиру.

      – Вам не приносили ее на продажу? – спросил Зайцев.

      Ювелир взял листок бумаги и стал внимательно рассматривать рисунок; он смотрел на него минут пять, потом взгляд его переместился на капитана, затем на Кудрина. Еще несколько минут Лайман рассматривал рисунок, потом передал его Кудрину.

      – Несколько дней тому назад ко мне приходил человек с брошкой, похожей на этом рисунке, – медленно проговорил Лайман, – продавать он ее не хотел, а лишь попросил оценить ее стоимость. Это была дорогая старинная брошь, изготовленная во Франции ювелирным домом «Ван Клиф». Этот экземпляр, с изображением