Зелёное пальто. Владимир Дэс

осмотрел его, икавшего, как дышавшего, и сказал, что болезнь эта очень серьезная и что папа скоро помрет. Так в середине XVIII века умер от икания племенной жеребец светлейшего князя Потемкина.

      И по всем законам выходило, что мне должны дать отсрочку из-за смертельной болезни родителя.

      Но тренер, посмотрев на все эти проводы, посоветовал мне как можно быстрее – почти бегом – идти служить Родине.

      Так я и сделал: чемодан в руки, зеленое пальто под мышку, и в вагон.

      Зачислили меня в десантные войска.

      В эшелоне, набитом новобранцами под самую крышу, царил полный хаос.

      Но я, надев свое зеленое пальто, сразу привлек к себе внимание сержантского состава. Они назначили меня главным экспроприатором домашних булок, колбасок и наливок для начсостава.

      В Москве к нам в эшелон добавили хохлов-новобранцев, а это значит, что к рациону сержантов добавилось сало.

      Куда нас везли этим этапом, было военной тайной, но мне как человеку, приближенному к желудкам сержантов, сказали по секрету, что наш состав едет в Прибалтику.

      А Прибалтика для нас, волжских недоумков, была той же заграницей. Настроение сразу поднялось.

      Но когда темной ночью на грузовиках весь наш эшелон долгое время везли по дремучим литовским лесам, настроение опустилось. Остановились на какой-то поляне, где светили прожектора и лаяли собаки. «Покупатели», то есть представители воинских частей, начали отбор новобранцев.

      Меня, человека уже отличившегося, сержанты порекомендовали командиру учебной разведроты.

      Посмотрев на меня, в зеленом пальто, на мои кулаки и заставив подтянуться на суку литовской осины, командир кивнул:

      – Пойдет.

      Лучше бы меня не рекомендовали и лучше бы я не подтягивался.

      Дурак везде горе найдет.

      Так получилось и со мной.

      Я попал в ад.

      Часть наша стояла в дремучих лесах, среди волчьего воя и злобных взглядов литовских хуторян.

      Сержанты и офицеры, с каким-то садистским остервенением и упорством нас, молодых и здоровых, старались превратить в инвалидов.

      Передвижение только бегом, стрельба, прыжки, газовые атаки, рукопашные бои и днем и ночью. Проглотить еду: первое, второе и третье – предлагалось за две минуты.

      Капитан, командир нашей роты, всегда ходил с хлыстом.

      Постукивая им по зеркальному голенищу идеально отутюженного сапога, он наставлял нас:

      – Курсанты, какая же вы непобедимая Советская армия, если у вас члены стоят, как колы. Вот когда «колы» торчать не будут, тогда вы станете достойными памяти своих отцов победителей. Почему? – спрашивал он нас, полуобморочных, после очередного кросса. И сам же отвечал:

      – Потому что врагу для победы достаточно сбросить на вас взвод проституток, зараженных сифилисом. Вы со своими стоячими «колами» тут же наброситесь на «этих» лазутчиц. И что в итоге? В итоге – поражение!

      Но время шло, закончился и этот ужас. Мы получили звание сержантов, и нас направили в войска. Исчезли в прошлом и хлыст, и капитан, и жуткий холод ночных бросков.

      Провожал