Поклажа для Инера. Агагельды Алланазаров

пришел на встречу.

      Ночь в поле

      Наша рота первой закончила прыжки, но на сей раз мы должны были остаться и собрать парашюты тех, кто будет прыгать после нас. Ребята, недовольные, ворчали:

      – С какой стати мы должны собирать чужие парашюты?

      – Почему мы должны обслуживать растяп, не способных обслуживать самих себя?

      – Мы не музвзвод. Наша рота на смотре завоевала оценку “отлично»!

      Услышал замполит, разулыбался, подтвердил:

      – Да, у командования мнение о нас неплохое. Но возмущение ваше неуместно – приказы надо выполнять.

      Роты, приземлившись, поспешно освобождались от парашютов и исчезали в лесу. Оттуда доносилась автоматная трескотня и артиллерийская канонада.

      А мы, собирая и подтаскивая парашюты, злились: чем мы хуже других? Один только Миша, вразвалочку расхаживая по лужайке, не унывал. Но и он продолжал настырно бубнить:

      – Товарищ командир, мы не пташки из музвзвода. По-моему, товарищ командир, этот приказ не того… Пусть парашюты собирают те, кто напевают “до-ре-ми-фа-соль», это им очень идет…

      Через три часа наш ротный пересчитал собранные парашюты и сделал отметку в блокноте. Ребята сели перекурить, а мне командир поручил построить свое отделение.

      Я подумал, что нас сейчас отправят на помощь “к воюющим», и оживился. Бойко доложил о готовности второго отделения.

      – Вы остаетесь здесь, около парашютов, – прозвучал в ответ приказ. Всё в том же унылом настроении и от нечего делать ребята разбрелись собирать грибы, только Миша предпочел вздремнуть на траве.

      Лес был недалеко. Он стоял, словно подняв по тревоге свой лиственный полк, и глядел куда-то вдаль, поверх хлебных полей. Пшеничное поле, готовое уже к жатве, казалось мне родным. Ветерок доносил запах прогретых солнцем колосьев.

      Сорвав колосок, я раздавил его в ладони, сдул шелуху и увидел крупные зерна. Их было семь. Подумалось: прямо как в притче. Я вспомнил, как ел когда-то из чашки солоноватую вареную пшеницу. На душе было радостно, и я запел…

      Зашло солнце, ребята, вернувшись из леса с добычей, нанизывали на палочки грибы и жарили их над углями. Запах жареных грибов нестерпимо разжигал апетит. Поблизости была деревня, где можно было бы взять продукты. Но разве они сравнятся с жареными грибами!

      Грибы готовы. Каждый съел свою долю. А машин все не было.

      Глубокой ночью дежурный растолкал меня:

      – Товарищ сержант, машины, кажется, идут. Будить ребят?

      И в самом деле доносился гул, однако он не был похож на гул машин. Свет бороздил пшеничное море. “Наверное, тракторы», – подумал я.

      И тут же крикнул одни из ребят, проснувшись от наших разговоров:

      – Танки идут! – Услышав про танки, я проворно вскочил, за мной все остальные.

      Танки двигались в сторону хлебных полей. Вслед за мной в пшеничное поле юркнул Аноприенко. Стараясь перекричать грохот ползущих прямо на нас танков, мы орали во все горло:

      – Стой, стой! Нас заметили.

      Передний танк остановился. вслед за ним остановились и остальные.

      Открылся