Живые тридцать сребреников. Петр Ингвин

откинуто, тонкую фигуру обнимала пушистая пижамка, по плечам рассыпалось золото волос. Сегодня за спиной висела всего одна картина, зато не проекция, а реальный холст в рамке, о чем говорила четкая тень на стене. Конечно, можно подделать и тень, но это считалось верхом дурного вкуса. Мира себе такого никогда не позволит.

      Сергей рассмотрел картину. По изображенному в центре темному коридору двигалась толпа, множество дверей заперты изнутри коридора на засовы, но зритель видел, что с другой стороны дверей круговертью огней сияет огромный мир. Спотыкаясь во тьме, люди брели дальше по коридору, а на двери не обращали внимания. Надпись снизу гласила: «Мы выше этих глупостей».

      Любопытно, настоящая картина вместо виртуальных репродукций – новое увлечение, или просто родители подарили, и висит, чтобы их не обидеть?

      Мира сменила позу – притянула ноги к груди, обхватила руками и опустила на коленки подбородок, став похожа на пушистый желтый комочек.

      Солнышко. Только не светит. Но греет душу.

      – Никак не определюсь, – проговорила она. – Иногда хочется всего и сразу, а иногда вспоминаю: не зря же придумали гарантированный минимум?

      – Даже думать не смей. – Сергей выдал самое строгое выражение лица, какое смог соорудить. – Это не для нас. Мы достойны большего.

      «Мы». Как только смог выговорить?

      Намека Мира не заметила.

      – Вик хорошо рисует, – сказала она вдруг.

      Совершенно не к месту.

      – Неплохо, – согласился Сергей.

      Нельзя отрицать очевидное. Но обсуждать Вика в разговоре с Мирой?

      В прошлый ее день рождения Вик не постеснялся вывести на экран за спиной собственноручно нарисованный плакат с поздравлением, где главным был не навязший на зубах набор пожеланий, а рисунок. В тот день класс не столько слушал учителя, сколько любовался: Мира, как живая, в невероятном платье, с неописуемым счастьем на лице и со скромным спутником, неуловимо напоминавшим Вика, сидела за рулем яхты, которая несла их к сияющему солнцу.

      Не узнать Миру было невозможно, хотя Вик придал ей взрослые черты.

      И, как уже сказано, замаскированный автопортрет тоже не остался незамеченным.

      Сергей долго пытался рисовать. Занимался он этим ровно столько, чтобы осознать всю тщетность: как ни сделай, у Вика все равно получится лучше. В силу вступил восьмой принцип: «ищи свой путь». И Сергей искал.

      – К экзаменам готова? – сменил он неудобную тему.

      – Не совсем, но занимаюсь. Даже представить страшно, как мало осталось. Вот и лезет в голову каждую минуту: уехать или остаться? Что важнее: карьера и слава, которых может не быть, или родина, где столько можно и нужно сделать?

      Про карьеру думает, про славу, про родину… А про партнерство? Впрочем, если подобное обсуждают именно с ним…

      С трудом дожевав гоняемые по рту остатки рулета, Сергей, наконец, проглотил их.

      – Я не про выпускные экзамены, а про сегодняшние, промежуточные.

      Мира сморщила носик:

      – Это