Непримиримые 4. Александра Сергеевна Ермакова

и сопрёт. Как потом буду отчитываться перед Ксю? Есть вариант на кабинку вывесить объявление. Я тут! Мои вещи не трогать! – Простите за… – голос такой хриплый, что чуть прокашливаюсь, – туфли, ну и… клатч, – плохо справляюсь с языком и мыслями. Их, будто снег в стеклянном шаре встряхнули – они кружатся, оседают перемешанной грудой. – Мне нехорошо, перебрала…

      – Ага, – отстранённо. Торопливая поступь – и хлопает дальняя кабинка.

      – Попроси меня, – наплевав на стыд и то, что выдаёт своё присутствие, не то требует, не то молит хрипло Игнат.

      – Молчи! – одними губами.

      – Ты же хочешь! – не справляется с бурным дыханием, порхая по моему лицу захмелевшим взглядом.

      – Молчи!!! – беззвучно ору.

      – Ска… – договорить не даю. Заглушаю слова и проглатываю рычащий бархатный стон его губ своими.

      Какая же ошибка?!

      Рассудок ведёт сильнее, меня словно на волнах штормит. М-м-м, травлюсь запахом Игната, его вкусом… На грани потерять сознание от чувств и нехватки кислорода, но нет ни малейшего желания оторваться и спасительно глотнуть воздуха.

      На этот раз к лёгкому отрезвлению приводят брякающий ремень, который Селивёрстов судорожно пытается расстегнуть и гулко хлопающая входная дверь, явно закрывающаяся за женщиной.

      Выныриваю из омута похоти и алчно хватаю воздуха.

      В помещении тихо, если не считать нашего с Игнатом надсадно-шуршащего дыхания.

      – Ирк, мне горит… – как понимаю, с ремнём Селивёрстов уже справился на ура и теперь ловким движением расстёгивает пуговицу на джинсах.

      – Очень?

      Боже! Это мой голос? Такой томно-охриплый… с нотками заигрывания?

      А зачем этот глупый вопрос? Мне плевать, что и как горит у Игната!!! Вот бы вспыхнуло и истлело… до основания!

      Селивёрстов хватает меня за руку, которой к своему жуткому стыду уже зарылась в волосы соседа, требуя продолжить и от страха, что РАЙ закончится, – и прикладывает к своему паху:

      – Всё, как ты любишь – каменный!

      Мерещится собственный всхлип.

      Мерещится!!! Потому что не могу я… едва не кончить от этой фразы! Мне обидно. Правда! Я не шлюха, чтобы вот так… Но абзац, как приятно это слышать для женского самолюбия! Наверное, мы все в глубине души ещё те шлюшки!

      – Пусти! – нервозно отдёргиваю ладонь, чётко осознавая, что с бóльшим желанием дорвалась бы до пульсирующей плоти Игната. Сжала, ощущая, как дрожит в моих руках, а потом облизнула…

      Стоп!!!

      Краска затапливает лицо. От смущения за постыдные мысли даже зажмуриваюсь.

      – Если только на коленки… – смешок, но сбивчивый, будто Игнату дышать трудно. – Может, минет?

      Козлина! Он что, телепат?

      – Охренел? – всё же уставляюсь на соседа, хотя мир продолжает растекаться, пытаясь ускользнуть и оставить меня на растерзание развязного Селивёрстова и его умопомрачительных, расщепительных ласк.

      – Ирк, отсоси, а… – с такой мукой в