Личный дневник Оливии Уилсон. Валериан Маркаров

насчет сотового?

      – Раньше я всегда держал его во внутреннем кармане пиджака. Но у меня стало болеть сердце.

      – Да? И что вы?

      – Мне пришлось переложить его в карман брюк, но боюсь, что рано или поздно у меня обнаружат рак гениталий. Из-за этого я не могу уснуть. И ещё мне всё время кажется, что я не помыл руки после того, как почистил зубы. Ночью я встаю несколько раз и проверяю, хорошо ли заперта входная дверь…

      – У вас имеется основание кого-то бояться, мистер Роббинсон? Вам кто-нибудь угрожает?

      – Я этого не знаю. Но разве вы не слышали про вооруженные уличные банды, ведущие между собой войны за контроль над кварталами, за право торговать в них наркотиками? Афроамериканцы и «латиносы», ирландская мафия и сицилийские кланы – все они люто ненавидят друг друга. И, знаете ли, доктор, когда живёшь в Южном Бронксе, тебе не лишне позаботиться о своей безопасности. Почему вы молчите? Признайтесь, вы хотите оставить меня одного на поле боя? И прошу вас, доктор, не надо… не старайтесь меня переубедить в том, что все эти опасения – лишь плоды моей буйной фантазии и больного воображения… Вот сегодня, к примеру, я влип в неприятнейшую передрягу. Шёл к вам, и по пути наткнулся на бандитов. Эта стая злобных койотов выскочила из фургона марки «Ford». Видели бы вы их свирепые и ужасные лица – от их взгляда в жилах стынет кровь! Двое или трое из них – здоровенные лбы – действуя заодно, начали на меня охоту. Завидев копа, – при всем том, что я ненавижу копов и никаких дел с ними не имею, – я завопил, что меня преследуют. Как вы думаете, что же произошло дальше? Вам любопытно? Через пару минут коп, переговорив с разбойниками, сказал мне, что не стоит паниковать. Это, мол, никакие не грабители, а обычные бездомные, выпрашивающие у прохожих пару баксов на обед. Сказал, что полиция постоянно их разгоняет, но тех это не заботит – они снова возвращаются на свои места. Как это вам, доктор Уилсон? Вы бы поверили в эти россказни?

      В комнате повисло молчание. Джозеф записывал что-то на бумаге. А Роббинсон уткнулся взглядом в острие носка своей туфли так, словно видит его впервые. Потом он заёрзал на месте и, не поднимая головы, воскликнул:

      – Послушайте! Нельзя ли опустить шторы? Мне в глаза бьют солнечные лучи! Так-то лучше! И ещё… у вас есть другое кресло? Нет, такое же меня не устроит. У меня спина ноет, чёрт бы её побрал! Мне нужна удобная спинка. Нет, спасибо, на вашей кушетке мне будет жестко, вам не мешает сменить её на мягкий диван. Как это понимать? – он состроил обиженное лицо. – Вы же не хотите сказать, что мне придётся стоять во время сеанса? Так не годится, доктор. Я не хочу, чтобы мне портили настроение…

      – Вы полагаете, я порчу вам настроение, мистер Роббинсон? – Джозеф откинулся в кресле и уставился на потолок, как всегда, когда он внимательно слушал собеседника.

      – Вы пробовали это сделать, – ответит тот, глядя доктору прямо в глаза, чего никогда раньше не делал.

      Джозеф вопросительно поднял брови.

      – Благодарю