Бешеный волк (сборник). Николай Удальцов

сказал я в трубку, – В том смысле, что – алле, малышенька.

      – Ты где?

      – Я только что вошел домой.

      – Я скоро зайду. Можно?

      – Я всегда тебя жду, но что случилось?

      – Узнаешь первым…

      «Этого нам только не хватало,» – легкий холодок прошел по моей душе, если душа находится где-то под ребрами. А сын смотрел на меня, и в его взгляде отражалось сожаление обо всех тщетах моего бессмысленно постаревшего, но так и не повзрослевшего поколения.

      Что я мог ему сказать? Ведь гармония это всего лишь равновесие между желанием и возможностью. А малышка – она просто перепутала меня с кем-то, кто должен был быть на моем месте. Не сын глуп – у меня не хватает слов, для того, чтобы объяснить все это. Не только ему, но и себе.

      – Как твое здоровье, пап? – спросил Сергей.

      – Да, знаешь, что-то спина стала побаливать, – в моем голосе все-таки появились оправдательные нотки, словно вот болит, но я не виноват, – Надо заглянуть к врачу.

      – Загляни лучше в «Свидетельство о рождении». И в ее, между прочим, тоже… Малышенька…

      Мы еще поговорили с сыном, и я, кажется, спросил его о том, откуда он знает про малышку, а Сергей ответил что-то вроде: «Москва – город провинциальный. Все, все, про всех знают, но ничем не интересуются. Ведь у нас даже любопытство особого рода. Оно строится на безразличии,» – но в это время постучали в дверь.

      Вообще интересно, двери существуют для того, чтобы в них входить или для того, чтобы в них стучаться?..

      Провинциальность нашего городка заключается еще и в том, что по подъездам ходят всевозможные проходимцы, и предлагают черт знает что. Кто-то итальянские кожаные куртки из Белоруссии, кто-то – стаканы из хрустального Гуся. Эти оказались свидетелями Иеговы – самыми наглыми представителями просящего племени:

      – Мы хотим предложить вам книгу о той жизни, в которой нет ни жадности, ни зависти, о жизни, в которой нет места обману и лени, честолюбию и подлости, жизни, в которой каждый имеет то, что заслужил.

      – Я уже читал эту книгу, – проговорил мой сын, – Она называется «Робинзон Крузо»…

      Удивительная вещь – говорят, что очень легко любить человечество, но очень трудно любить человека. У меня получается наоборот – люблю очень многих совершенно реальных людей, но совсем не люблю человечества.

      Я, вообще не могу огульно любить людей.

      И не верю тем, кто говорит, что умеет это делать.

      Огульная любовь, по-моему, это призрение к порядочности путем уравниловки.

      Вошедшие в мой дом, вообще совершили умопомрачительный прыжок из реальности – они любили нечто, связанное с людьми, при этом не любя ни людей, ни человечества, и оттого их лестница любви рушилась в самых неожиданных местах. Это было видно по тому, как они глядели на моего сына.

      И еще, они явно не задумывались над тем, что снобизм каждого поколения заключается в том, что оно уверено, что конец света придет именно на него.

      На пророков я смотрю с большой тоской – незваная гостья заговорила с Сергеем вымученной скороговоркой:

      – Наступит