Код да Винчи. Дэн Браун

экраном к Фашу. На поэтажном плане была отчетливо видна мигающая красная точка, сигнал исходил из помещения, помеченного надписью «TOILETTES PUBUQUES».

      – Хорошо, – сказал Фаш и закурил сигарету. А затем направился к выходу в коридор. – Мне надо позвонить. Проследите за тем, чтобы, кроме туалета, Лэнгдон никуда не заходил.

      Глава 12

      Лэнгдон шагал к тупику в конце Большой галереи, и голова у него кружилась. Что означало странное сообщение Софи? В конце коридора светились указатели с хорошо известной символикой туалетных комнат, и он прошел мимо целого лабиринта разветвленных коридоров, стены которых были увешаны итальянской графикой.

      Найдя вход в мужской туалет, Лэнгдон отворил дверь, вошел и включил свет.

      Комната была пуста.

      Он приблизился к раковине и плеснул в лицо холодной водой, надеясь, что это поможет собраться с мыслями. Над раковинами светили яркие флуоресцентные лампы, пахло аммиаком. Лэнгдон начал вытирать лицо бумажным полотенцем, и тут вдруг за спиной скрипнула дверь. Он быстро повернулся.

      Вошла Софи Невё, в зеленых глазах светился страх.

      – Слава Богу, вы здесь! Времени у нас почти нет.

      Лэнгдон растерянно смотрел на специалистку по дешифровке из Центрального управления судебной полиции. Лишь несколько минут назад, слушая ее сообщение, он подумал, что эта женщина, должно быть, просто безумна. Однако интуиция подсказывала, что Софи Невё искренна с ним. Не реагируйте на это сообщение. Просто слушайте. Вы в опасности. Следуйте всем моим указаниям. И тогда Лэнгдон решил последовать советам Софи. Сказал Фашу, что сообщение касается его близкого друга, что тот пострадал в аварии и что самому ему надо срочно возвращаться в США. А потом добавил, что ему нужно в туалет.

      И вот теперь Софи стояла рядом, совсем близко. В безжалостном свете флуоресцентных ламп Лэнгдону удалось как следует разглядеть ее лицо, и он с удивлением отметил, что, несмотря на ощущение силы и решимости, исходящее от этой женщины, черты лица у нее мягкие, даже нежные. Лишь взгляд цепкий и пристальный, а вообще она напоминает дам с портретов Ренуара… Слегка затуманенный, но от этого не менее четкий и выразительный образ, где простота самым непостижимым образом сочеталась с тайной.

      – Я хотела предупредить вас, мистер Лэнгдон, – начала Софи. – Предупредить, что вы sous surveillance cachée. Что за вами следят самым пристальным образом. – Голос с сильным акцентом резонировал в пустом помещении с кафельными стенами, что придавало ему глуховатость.

      – Но… почему? – спросил Лэнгдон. Софи уже объяснила по телефону, но ему хотелось услышать это от нее лично.

      – Потому, – сказала она и шагнула к нему, – что вы первый подозреваемый в убийстве по этому делу.

      Лэнгдон был готов к такому объяснению, но в очередной раз слова эти показались ему полным абсурдом. Если верить Софи, то его вызвали в Лувр вовсе не в качестве специалиста по символам, но как главного подозреваемого. И он, того не осознавая, стал объектом столь популярного у силовиков способа допроса, когда полиция спокойно приглашает