Жена для злодея, или Нельзя (влю)убить Кощея. ДЖОАН МУР

зверьми держать.

      Светелка так себе, правда, действительно наполненная светом, но находилась она на такой верхотуре, на которой не бывал чердак Золушки в мультике. Помните этот Диснеевский мульт и бесконечную деревянную лестницу в небеса? Вот-вот.

      Я насчитала больше тысячи ступеней и сбилась со счета два раза, прежде чем дошла до предназначенной мне комнаты и толкнула дверь.

      Почти все были в сборе и ждали только меня.

      На пустом столе лениво возлежала скатерть-саможранка. Теперь, когда она была разукрашена под восточный ковер, ей было во сто крат проще расставлять ловушки на съестное, достаточно было просто лечь на пол и подождать, когда на тебя наступят.

      У стены рядом с печкой мой бабаягский домик, что прикидывался сундуком, торопливо запихивал в себя полено, уворованное из поленницы. Из окон домика торчали боевые белочки, с любопытством разглядывая все вокруг и подсчитывая на пальцах, какое по счету полено сожрал домик. Пальцы кончались.

      Избушонок подрос, или мне показалось?

      Волк прохлаждался на полатях, шурша берестяными свитками, читал разноцветные лубки с картинками про приключения храброго пса Полкана.

      В самом горниле печи восседал кочет, нежась в языках пламени, словно в бане. Печка топилась без дров, только от одного жара жареного петуха.

      Медведь, наклонив голову набок, смиренно сидел на лавке. Высоты потолка не хватало на богатырский рост Потапыча.

      Лысый ежик, размалеванный под хлебушек, – черная горелая спинка и белый животик – в нетерпении ходил из стороны в сторону, ожидая моего возращения.

      Следом за мной на задних лапах, держа в передних поднос, вошла лиса в зеленом сарафане и переднике.

      Чего только на подносе не было! Расписные под хохлому утицы мал мала меньше содержали в себе яства заморские, закуски, соленья-варенья, икру черную, икру красную, икру из реальности – баклажанную.

      А в центре большая царь-утка, доверху наполненная Гурьевской кашей, на боку ковшики маленькие висят вместо ложек.

      – Принесла тебе ужин, – сообщила лисичка и тут же широким движением счистила все с подноса в середину скатерти-саможранки. Углы ткани плавно воспарили и закрылись, как бутон цветка. – Посуду верни, слышь, ты, тряпка?! – гаркнула по-хозяйски рыжая на скатерку. – Иначе последний раз кормлю!

      – А-а-а! – простонали мы все хором, захлебнувшись слюной.

      – Отравлено, – сообщила рыжая.

      – Так ведь соревнования только завтра! – возмутилась я коварству соперниц.

      – Вот именно! – отрезала лиса, доставая из-под подола припрятанный (в панталонах, что ли, схоронила?) узелок со съестным, видимо, стыренным на кухне. – Испытания начнутся, а претенденток уже половина.

      После того как скатерть соизволила сыто свернуться уголком, предварительно выставив из себя горку пустой посуды с чистыми, будто вылизанными стенками, Лисичка расстелила на столе платочек, разложила снедь и настругала бутербродов.

      Все уминали за обе щеки, а мне кусок в горло не лез.