Верь своему ангелу. Анатолий Тимофеевич Репецкий

допустите этого, я в этом совершенно уверена.

      – Меня уже нет! Вернее, я есть, но уже не главный технолог. С завтрашнего дня я заведующий отделом реализации. И даже не смогу свободно входить в цех, где идет выдержка вин; меня просто туда не пустят. Сегодня я воочию увидел, как тонко и ловко идет подделка, в результате ее качественное марочное вино превратится в заурядное пойло, и тогда придет конец торговой марке «Дионисий», а ее место на рынке тут же займет Теннисон. Но не будем окончательно терять присутствие духа, ибо потеря его уже есть поражение. А ваше появление на этом ринге следует расценивать как предвестник победы. Судя по тому, что вы запросто прочли показание самописца, вы в этом что-то смыслите. Скажите, вы знакомы с виноделием? Где вы учились?

      – На винном заводе своего дядюшки. Но это, наверное, нельзя назвать учебой. Это, скорее всего, была практика, но длилась она целых три года.

      – Дитя мое! – вскричал бывший главный технолог, – три года практики – это намного больше, чем учеба! Я всегда снимал, и буду снимать шляпу перед практиками, ибо их мастерство от них самих и от Бога! И где же это происходило? На какой земле, если не секрет?

      – В Крыму, в Евпатории, – ответила Вера. Эти два слова ужасно воодушевили Ревиньона.

      – Крым! Лев Голицын! Величайший винодел, положивший на лопатки всех мастеров вина Франции и всей Европы. Да что там Европы – мира! Его шампанское и его шипучие вина превзошли все ранее созданное. Иметь на собственных плантациях пятьсот сортов винограда! Собрать коллекцию вин с семнадцатого века и до наших дней в пятьдесят тысяч бутылок и сохранить их в пещере мог только гениальный человек. И Лев воистину был гением. Ладно, простите меня, Вера, я отвлекся от главного. Теперь, поскольку я узнал о вашей причастности к столь великой профессии винодела, я отвечу на ваш второй вопрос – что нам делать. Ответ прост – сражаться и победить! Хотя победить будет сложно, чрезвычайно сложно. Щупальца Фронташе уже запущены в самые важные органы предприятия, но мы попытаемся сразу же отсечь главную. Вы не знаете, где проводит время ваш супруг, когда его нет на заводе?

      – Понятия не имею. Я считала, что он в своем кабинете, как обычно, – ответила Вера, и тут же подумала о Серже. Ему, наверняка, это известно. Но он что-то говорил о ключах, которых он ей оставит. Она заглянула в перчаточный ящик; ключи, действительно были там, а рядом записка.

      «Простите меня, но я должен исчезнуть. За то, что я помог вам попасть на завод, меня, наверное, уволят. Прощайте, Серж. Р.S. Заберите А. бульвар Сен-Марсель 231».

      Вера прочла записку и протянула ее Ревиньону, читайте. Эге, подумал Симон, похоже, что об Антуане вспомнили в последний момент. Это хорошо, что вообще вспомнили. Но зато теперь у нас есть адрес. А вслух сказал, чтобы утешить погрустневшую вдруг женщину: молодые люди всегда говорят, прощайте, когда собираются вернуться ровно через пять минут. А о том, что его уволят, Серж сообразил правильно. Фронташе и его команда тщательно следила, чтобы не допустить вас