Алая лента. Люси Эдлингтон

как скроить лацканы на жакете, чтобы он лучше сидел на Карле. Бабушка бы сказала, что это проще, чем испечь шарлотку. Шарлотка… или вишневый пирог, или слоеный с персиком. Рот начал наполняться слюной.

      Бабушки здесь не было. К счастью.

      Меня звала Роза.

      – Что такое? – шепнула я в ответ.

      – Остановись. Сейчас будет ужин.

      Про ужин она сказала так, словно нас ждал большой, накрытый белоснежной скатертью стол, с подсвечниками и салфетками в серебряных кольцах, с огромными тарелками дымящейся еды. Может, в ее доме так и было.

      – Минутку, – проворчала я. – Мне нужно решить.

      Роза досадливо поморщилась, но не ушла, а протянула руку к жакету и принялась выворачивать его воротничок то в одну сторону, то в другую.

      – Послушай, можно же сделать просто маленькие надрезы вот здесь и здесь, чтобы ткань не натягивалась. Тогда и лацканы хорошо будут смотреться.

      Я моргнула. Ну, конечно! Я такая идиотка, что не додумалась сама.

      – Ножницы! – крикнула я.

      Я сделала надрезы. Лацканы сразу же прекратили сопротивляться и легли на место.

      За соседними столами девушки и женщины заканчивали работу, возвращали выданные им булавки. Двигались медленно, потирая затекшие плечи, шею, разминали руки и поясницу. Это был долгий день. Изматывающий. Но, несмотря на это, никто не спешил покидать мирный, безопасный мирок мастерской. Снаружи лаяли собаки.

      – Свали, принцесса! – сказала неожиданно появившаяся Марта. Роза так и сделала.

      – Неплохо, – заметила Марта, потыкав в мой жакет своими длинными пальцами. – Карла просила украсить его. Ты умеешь вышивать?

      Умею ли я вышивать? Хороший вопрос. И Марта, нетерпеливо постукивая ногой по полу, ждала ответа.

      «Как поступила бы Марта? – мысленно спросила я себя. – Солгала бы».

      – Я очень хорошо вышиваю, – ответила я.

      – Замечательно. Вышей бабочек или цветочки, что-нибудь миленькое и простенькое.

      И Марта ушла. Я тяжело вздохнула. Ненавижу вышивать. Дурацкие петельки, стежки, узелочки.

      За ужином я искала взглядом Розу, но она затерялась среди тысяч женщин в полосатых робах, хлебавших из оловянных мисок водичку под названием «суп». Еще не поздно ее найти до отбоя. Свет здесь гасят в девять часов вечера. (Подъем в четыре тридцать утра.) После ужина я отправилась в свой барак, забралась на нары. Барак – это длинное, низкое, жалкое на вид строение, в которое втискивают около пяти сотен заключенных. Здесь мы спим на влажной древесине полок, которые тремя ярусами занимают место от пола до потолка. Полки делятся на койки с соломенными матрасами, на которых спят по двое. Никакой другой мебели, кроме ночных ведер, нет. Этим вечером моя соседка по матрасу не появилась. Я не стала спрашивать почему. Есть такие вопросы, на которые не хочешь знать ответа.

      Я услышала шум внизу и свесилась с полки. Старшая по бараку со своими помощниками загнали Розу в угол. Я даже не знала, что она тоже в нашем бараке, и ей не повезло привлечь к себе внимание старшей. И хотя капо – это те