Ад в режиме ожидания. Анастасия Андрианова

выберут старинные кованные ворота у монастыря, храм, театр или фонтан, как Мишка. Полуразложившаяся птица никому не понравится. Или, может, только тем, кто носит украшения в виде маски чумного доктора.

      Я поворочался с боку на бок. Умка убежал, недовольный моим шевелением и перелёг на кресло, заваленное моей одеждой.

      Сон, как назло, теперь не шёл. В памяти возникали детали того крыла. Скрупулёзно прорисованные перья. Голые сероватые кости. Омерзительные черви в тёмном мясе. Устав ворочаться, я встал и распахнул окно. Свежий воздух заструился по телу, забрался под майку, и по спине побежали мурашки. Далеко внизу мирно горели фонари, ярко и ровно, совсем не так, как на той улице, где я искал остановку.

      Возвращаться в кровать не хотелось. Я зажёг лампу и подошёл к мольберту, на котором был закреплён холст на подрамнике. Я подготовил его для учебного этюда, но решил использовать для другого.

      Выдавил краску на деревянную палитру, подготовил кисти. Подумал немного и стал наносить краску широкими свободными мазками. Вот так. Перо, другое. Тут, по-моему, обнажились кости. Это перо выпало и летело по стене. Первое – совсем чёрное. Другое немного буроватое. А может, мне так показалось в неровном свете. Тут, у кости, ещё осталось немного гнилой плоти. Нарисовал её несколькими красно-бурыми пятнами.

      Я рисовал долго и исступленно, так и не закрыв окно, чтобы запах краски выветривался быстрее. Наконец образ крыла стал расплываться. Глаза слипались. Я понял, как устал и повалился на кровать прямо поверх одеяла.

      Глава 4. Обратно

      Первым, что я увидел, проснувшись, был холст со страшными невнятными мазками. Я поморщился от холода (окно ведь не закрыл вечером) и от того уродства, что создала моя рука в непонятно откуда нахлынувшей ночной горячке.

      Включил планшет. На экране светилось уведомление: Мишка написал ВКонтакте. Я зашёл прочитать.

      «Привет, приболел. В универ не приду, не жди».

      Настроение стало ещё хуже. Не хотелось торчать на парах одному, ну да ладно. Я ответил:

      «Чё с тобой?»

      Мишка не спал. Тут же появилась надпись в углу: «Михаил печатает сообщение».

      Планшет квакнул.

      «Походу траванулся шавухой».

      «Ясно. Лечись».

      Что ж, это похоже на Мишку. Ничему его жизнь не учит, а я ведь предупреждал насчёт того подозрительного ларька.

      Я отложил планшет, закрыл окно и медленно, почти крадучись подобрался к холсту. Ну и мазня.

      Ночью мне казалось, что я пишу что-то близкое к гениальному. По крайней мере, что-то очень похожее на оригинал. На деле оказалось, я намазал несколько странных грязных полос, а между ними накапал красным и серым. Даже не концептуально. Шизоидно.

      Я разозлился и размахнулся на холст мастихином. Крыло прочертил разрез, похожий на рану. Дальше я стал рвать холст руками и успокоился только тогда, когда на подрамнике остались лишь мелкие ошмётки по краям. В ушах шумело. Почему-то я взбесился и не мог успокоиться. Скомкал