Обреченный на бой. Роман Злотников

чуть боком. Но девчонка тут же заметила его движение и засмеялась совсем по-другому, как-то тягуче и в то же время звонко, шаловливо. Грона бросило в краску, и он сердито отвернулся.

      – Эй, – ее голос звучал примирительно, – не обижайся.

      Грон попытался отвлечься от буйных желаний, полыхающих в паху, и, не поворачиваясь, спросил:

      – Каким ветром тебя сюда принесло?

      – Каким что? А-а… ты очень интересно спросил. Я прячусь. – Она тяжело вздохнула.

      Грон удивленно повернулся:

      – От чего может прятаться храмовая гетера?

      Она покраснела, но упрямо вскинула голову и с вызовом сказала:

      – Я не храмовая гетера… то есть я пока совсем еще не гетера, но буду, буду самой великой гетерой среди всех, ясно?

      Грон почувствовал, что его отпустило – сейчас эта девчушка больше походила на рассерженного воробья, чем на предмет похотливых устремлений. Он сделал серьезное лицо и кивнул.

      – Точно, самой великой. – Продолжая сохранять серьезный вид, он сосредоточенно осмотрел дровяной двор. – Самое место обзавестись толпой поклонников.

      Зеленоглазая снова звонко расхохоталась. Но через несколько мгновений прикрыла рот руками и замолчала, потом быстро окинула взглядом обрез стены, калитку, кучи деревьев, поленницы и повернулась к нему:

      – Сюда никто не придет?

      Грон пожал плечами:

      – Кто его знает, я на дровяном дворе пол-луны. Днем обычно никого нет. Возчики приезжают вечером, за дровами приходят утром и вечером, а днем тихо.

      Девчонка серьезно посмотрела на него:

      – Мне надо спрятаться дня на три.

      – Зачем?

      Зеленоглазая вспыхнула, возмущенно дернула плечиком, но Грон смотрел спокойно и доброжелательно. Она вздохнула.

      – Я – ученица Сиэлы Тамарисийской. Она принимает одного из систрархов острова Ситакка, а он большой любитель юного тела, и она отправила меня в храм, пока он не уедет.

      – Насколько я понимаю, гетера должна услаждать мужчин своим телом, в том числе и юным, или я ошибаюсь?

      Девчонка возмущенно фыркнула:

      – Я – «белая». Сиэла купила меня десять лет назад, она говорит, что я патрицианка по рождению, у меня слишком нежная кожа. Сиэла говорит, что такая может быть только, если с детства умащивать ее маслами и душистыми растираниями.

      – Значит, ты тоже рабыня?

      Девчонка возмущенно уставилась на него.

      – Гетеры не рабыни, они служат Зее-плодоносице, они принадлежат мужчинам во имя богини.

      – Ладно, не важно. А что значит «белая»?

      Возмущение в огромных зеленых глазах сменилось удивлением.

      – Ты не знаешь?! Но ведь это же всем… Из какой дыры тебя привезли?

      Грон хмыкнул и ткнул рукой в сторону белой полосы прибоя.

      – До того, как меня загребли за хулу богов и оскорбление храма, я жил в груде Одноглазого.

      Девчонка непонимающе уставилась на него. Грон усмехнулся и деланно удивленно посмотрел на нее:

      – Ты