Вселенная неформат. Юрий Смирнов

у нас пять минут.

      Мы закрыли фейсбуки

      И инстаграмы.

      Мы торопились.

      Нас ещё ждут.

      Пятьдесят пять оборотов

      Радости

      Аморе, аморте

      В августе, перещеголявшем июль

      В жестокости,

      Они в неутомимой свой подлости

      Забрали у нас полчаса.

      Скорости колеса

      Не хватало, мы ссорились,

      Время нас убивало.

      Мало.

      Мало.

      Мало.

      В сентябре нам оставили

      Тридцать секунд.

      Комната для свиданий.

      Как ты тут?

      Нормально, всё хорошо.

      Номер тридцать четвёртый

      На выход пошёл.

      Милая лапа,

      Я ещё не сошёл с катушек

      И свои дни

      Убиваю

      Как нельзя хуже

      Целую твоё бедро

      Чаще – в воображении

      Слева – бесконечное жжение

      Будто старая тряпка

      С изображением сердца

      Тлеет

      Ворую минуты

      Лучше меня прятать время

      Никто не умеет

      Бестиарий

      Я тогда бродил

      На задворках Петровки,

      Там, где старые книги

      И поджарые гики

      С порнографической макулатурой.

      Я напрягал мускулатуру

      Каждый раз,

      Когда смуглый вора

      Присматривался

      К широте моего кругозора.

      Предновогодье,

      Я искал подарки.

      Было, скажем прямо, не жарко,

      На носу солнцезащитные очки,

      Смешно, но

      Двумя днями ранее

      Знатно выхватил в щи.

      Короче, раненый,

      Но не побеждённый.

      Он подскочил ко мне с непринуждённостью

      Оленёнка,

      Не единожды выжившего

      В лесном пожаре.

      Сказал –

      «У меня есть для вас книга».

      Мне было его так жалко,

      Но я был давеча бит,

      И не спрятал жало.

      «Майн Кампф» Гитлера?

      Я тогда пил литрами

      И был невоздержан мыслью.

      Он испугался,

      Спрятался

      За прилавок выскобленный,

      На меня зыркал волком,

      Съевшим того, первого.

      Оленёнка.

      Я ходил туда и сюда.

      Покупал какого-то сумасшедшего Толкиена.

      Он смотрел на меня,

      Как на олово смотрит слюда.

      Вот нафига ты живешь?

      Толку-то?

      Я вернулся.

      Снял очки абаддоновым жестом,

      Показывая, что не боюсь его.

      Я колобок из мёртвого теста.

      «Ну и что вы хотели мне предложить?»

      У оленя-волка рука дрожит.

      Глаз задержался.

      Пошла испарина.

      «У меня для вас есть «Бестиарий»,

      Восемнадцатый век,

      Руками не трогать.

      Посмотрите, какие львы!

      Посмотрите – единороги!»

      Всю дорогу дремал,

      И за солнцезащитными веками

      Сплетались химеры и гидры,

      Лев с улыбкой