Вселенная неформат. Юрий Смирнов

ого года

      Вспомнил о боге.

      И попросил у него ящик снарядов

      К единственной оставшейся у него

      Сорокапятимиллиметровке.

      Бог вступил в дискуссию с лейтенантом,

      Припомнил ему выступления на политзанятиях,

      Насмешки над бабушкой Фросей,

      Отказал в чуде,

      Назвал аспидом краснопузым и бросил.

      Тогда комсомолец Александр Чурин

      Ровно в пятнадцать сорок две

      Обратился к дьяволу с предложением

      Обменять душу на ящик снарядов.

      Дьявол в этот момент развлекался стрелком

      В одном из трёх танков,

      Ползущих к чуринской пушке,

      И, по понятным причинам,

      Апеллируя к фэйр плэй и законам войны,

      Отказал.

      Впрочем, обещал в недалёком будущем

      Похлопотать о Чурине у себя на работе.

      Отступать было смешно и некуда.

      Лейтенант приказал приготовить гранаты,

      Но в этот момент в расположении взвода

      Материализовался архангел.

      С ящиком снарядов под мышкой.

      Да ещё починил вместе с рыжим Гришкой

      Вторую пушку.

      Помогал наводить.

      Били, как перепелов над стернёй.

      Лейтенант утёрся чёрной пятернёй.

      Спасибо, Боже, – молился Чурин,

      Что услышал меня,

      Что простил идиота…

      Подошло подкрепленье – стрелковая рота.

      Архангел зашивал старшине живот,

      Едва сдерживая рвоту.

      Таращила глаза пыльная пехота.

      Кто-то крестился,

      Кто-то плевался, глазам не веря,

      А седой ефрейтор смеялся,

      И повторял –

      Ну, дают! Ну, бля, артиллерия!

      Камон грядеши

      Госпожа, пишет Вам

      Раб Ваш Максим.

      Господин утонул в одной из этих цусим.

      В тело его вошли бальзам и бальзамин.

      Я на конце ойкумены

      Остался совсем один.

      Всё, что поддерживает во мне огонь,

      Это Ваши прекрасные ноги

      И родная римская вонь.

      Госпожа, мы вчетвером,

      Я, Максимус, Ваш верный прутик розг,

      Осёл Константин, тупой светло-серый орк,

      Ваш муж, мой хозяин, труп и смрад,

      И бесконечный мелкий ледяной град

      Движемся к городу городов.

      Начинайте тренироваться

      Для погребальных костров.

      Отправьте в Альпы

      Заготовителей дров.

      Госпожа, мы в Индии,

      Смотрим на прокаченных старцев.

      Питаемся жуткой отравой.

      Если бы у Пандавов были яйца,

      Они стали бы Кауравами.

      Муж Ваш гармонично вписался

      В воды Ганга.

      Извините, но мои ганглии

      Бунтовали против его запаха.

      На церемонии сожжём ишака.

      Шокируем сенат,

      Ну и римский народ слегка.

      Сучка, я в Мидии.

      И я пьян от коньяка и мидян.

      Оганесян

      Саркисян

      Мхитарян

      Такое ощущение, что мною играют

      В кожаный мяч.

      Осёл пользуется успехом,

      Народ здесь горяч.

      Лисица души моей уже внутрь мехом

      Вывернута

      Вермута

      Мяса на дубовых углях.

      Сердце ударяется в грудину гулко.

      Как боевой барабан кимвров, имхо.

      Госпожа, простите за то письмо,

      Его писал не я,

      Ваш верный абьюз,

      А пьяное чмо.

      Я сел на корабль до Сиракуз,

      Сопровождаю таинственный груз.

      Боюсь.

      Моряки, пираты, убийцы, враги.

      Целовать следы Вашей ноги

      На песчаной тропинке в Капуе.

      Тут все говорят о каком-то распятом.

      Говорят, Юпитеру скоро конец.

      Я, Максимус Великолепный,

      Повелитель Юга и раб новой веры,

      Отправляю тебе, сенат, слепок

      Моей нижней челюсти

      Как знак моей непреданности,

      Нечестия и нетерпимости.

      Со мной семь легионов,

      И