Запретное чтение. Ребекка Маккаи

Когда мы переступили через порог, в квартире уже вовсю шла примерка. Бет Хопкинс, рыжеволосая актриса, чьи фотографии я помогала инсценировать, подбежала ко мне, выхватила у меня из рук коробку с надписью “Блестяшки” и принялась разбрасывать по комнате сверкающие ободки для волос, шарфы и сережки.

      – Народ, тут все знакомы с Люси? – крикнул Тим. – Мы обожаем Люси! Это героически терпеливый человек!

      Бет резко развернулась ко мне и схватила за плечо.

      – Вы были восхитительной невестой! – воскликнула она. – Настоящей красавицей!

      – Вы долго не замечали подмены? – смеясь, спросила я.

      – Ой, мамочки, недели две, не меньше!

      Все кончилось тем, что я скорее наблюдала за вечеринкой, чем участвовала в ней. В какой-то момент мне на голову нацепили шляпу Линкольна, и я устроилась на диване с пивом, которое мне принес Ленни. Большинство мужчин нарядились в платья и изображали республиканских домохозяек, часть женщин расхаживала по комнате в образе проституток, а остальные играли разных шекспировских персонажей. Тим, одетый в банный халат, развалился в кресле и выкрикивал оттуда расистские оскорбления. Когда президент в телевизоре взошел на подиум и седовласые мужчины у него за спиной поднялись, чтобы ему аплодировать, Ленни сделал погромче. Очевидно, целью сегодняшней вечеринки было отреагировать на обращение президента так, как отреагировал бы тот, в чей костюм ты нарядился. Ленни, одевшийся в одну из елизаветинских туник, при каждом упоминании космической программы взвизгивал и крестился. Тим и республиканские жены отвечали одобряющими возгласами на все намеки на ханжество и нетерпимость в речи президента. А когда глава государства произносил слово “ядерный”, всем собравшимся полагалось немедленно выпить.

      Я откинула голову на спинку дивана и смотрела на своего президента – на его уши, похожие на спутниковые антенны, колючие глаза. Он говорил в камеру о необходимости сохранить цивилизацию.

      – Все мы – посланники, – раздавался голос из телевизора. – Мы несем благую весть Америки за пределы нашей страны. Американские ценности, американские свободы. И мы будем бороться за эти ценности. И будем их сохранять!

      – Да, мы – высшая раса! – воскликнул Тим, зашвырнув пустую банку из-под пива куда-то в сторону книжных полок.

      – Аве Цезарь! – прокричала одна из проституток.

      Кто-то затянул канадский гимн.

      Я сидела на диване и думала: интересно, в жизни Тима вообще бывают моменты реальности? Каждый раз, когда я его видела, он был либо пьян, либо одет в театральный костюм, либо и то и другое сразу.

      Я перевела взгляд с экрана телевизора на Тима и увидела, что он распустил хвост и расправляет свои длинные светлые волосы вдоль лица.

      – Я – Джон Леннон! – кричал он с британским акцентом. – Я совершенно не знаю, как относиться ко всей этой фигне. Что это вообще за ушастый мужик? Хей! Авраам Линкольн! Какого черта ты ничего не говоришь? Что ты, мать твою, думаешь об этом президенте?

      Я попыталась придумать ответ в духе Линкольна, у меня в голове мелькали