Мое второе "Я". Игорь Николаевич Харкевич

прошло.

      Я глянул на часы. Часы стояли.

      – У меня три сорок универсального.

      – У меня три сорок восемь. Это время, когда мы отключили корабль.

      – А что ты делаешь в рубке?

      – Мне стало душно, и я проснулась. В невесомости углекислота скапливается возле человека. Вот я и приплыла сюда. У тебя прохладнее, и воздух чище.

      – А как там профессор? Не задохнется?

      – Нет, я там маечкой помахала.

      – Так ты сейчас без маечки?

      – Иди к черту.

      Я усмехнулся. Наверное, она покраснела.

      Она пощелкала какими-то переключателями.

      – Знаешь, Глеб, аварийные ремни не работают.

      – Конечно, корабль обесточен.

      – Да нет, это аварийная система, она встроена в кресло и имеет собственный источник питания. Ее не отключишь. А сейчас она включена, но не работает. Наверное, нас все-таки достали.

      В ее голосе прорезались панические нотки.

      – Посвети фонариком и посмотри выключатели.

      Она посветила на основание кресла, там был небольшой пульт с тремя переключателями.

      Я перегнулся с кресла и защелкал переключателями. Ада успела только пискнуть, когда ее вдруг спеленало эластичными ремнями в той позе, как она сидела, вернее, висела в кресле. Теперь она напоминала пойманного таракана.

      Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться.

      – Видишь, все работает. Значит, нас не достали, все в порядке, все исправно, и мы сейчас включим корабль и полетим дальше.

      – Убери эту штуку с меня!

      – Как скажешь.

      Я отключил аварийную систему. Ремни отстегнулись и черными змейками уползли обратно в недра кресла.

      – Девочка, – я постарался говорить как можно более наставительно,– никогда не надо паниковать. Тем более не разобравшись в ситуации.

      У меня остановились часы, потому что хваленая швейцарская «Омега» не выдержала перегрузок и сломалась. На Земле куплю новые часы. А твоя изящная безделушка постоянно сверяет время через порт корабля в Сети, а так как корабль отключен, связи нет, и часы остановились. Ты, девочка, настолько привыкла к компьютерам, что не замечаешь самых простых вещей.

      – Прости, я опять испугалась.

      – Зачем ты, такая пугливая, в космос поперлась? Сидела бы на Земле, в колледже, ходила бы в бары и на дискотеки, целовалась с мальчиками. Космос – не место для прогулок. Он действительно опасен.

      – Я знаю. – Она погрустнела. Корабль провернулся, и на фоне чуть посветлевшего иллюминатора обрисовался ее контур. Она теребила в руках выключенный фонарик. – Это из-за отца. Понимаешь, когда мама умерла, мне было пять лет. Я ее почти не помню. Всю жизнь меня воспитывал папа. Но сейчас он болен. Он не может покинуть космос вот уже четыре года. На Земле или другой планете он умрет. Даже на Луне ему нельзя находиться более суток. А я – это все, что у него есть. И у меня только он один. Он стремится, чтобы мы виделись как можно чаще. Но ты сам представляешь, насколько это сложно. Даже этот корабль – это из-за меня. Я знаю. Он хороший, я его очень люблю. Но мы не можем постоянно