Витки. Роджер Желязны

11111010000000, с моим именем. Я проследил ее до своего счета. Немедленное уведомление о получении, с тем же кодом, возникло, словно феникс, из электрически потрескивающего гнезда, стремглав помчалось в силовую линию, по которой прибыли мои деньги…

      Я пометил его, ухватил, последовал за своим именем. Вдоль цепи кабельных трасс, подвешенных (отметил я на другом уровне сознания) на опорах, от острова к острову, по медным и оптоволоконным проводникам, змеящимся по каналам, к расчетной палате Майами, через другой, еще более крупный город огней и дальше вперед, вниз, вверх, вокруг, насквозь, от терминала к терминалу: Атланта, Нью-Йорк, Нью-Джерси и затем…

      Нью-Джерси, правление «Ангро энерджи».

      Да, разумеется. Но я должен был убедиться.

      Я нырнул. И выплыл на фондовой бирже, омываемый успокаивающими ритмами прогнозов цен на пшеницу. Память возвращалась…

      Эль-Пасо. Мне семь лет. Я сижу на полу в торговом центре, где работают мои родители. И, как другие дети с игрушками, беседую со старым, модели 1975 года компьютером, отключенным от информационной сети на ремонт, но работающим в режиме проверки. «Что с тобой? – спрашиваю я. – Почему ты сбиваешься?» Затем в моей голове вспыхивают разряды, и я ввинчиваюсь в город огней; только где-то их нет. Здесь, здесь, здесь – и здесь!.. Так я впервые скользнул в компьютер. Я…

      Напомнил о себе другой мир – более медленный, менее яркий. Я смутно осознавал, что кто-то стоит у моей машины на стоянке возле банка, смотрит на меня. Я не хотел возвращаться, но увы… Пришлось стряхнуть с себя видение, скользнуть назад в свою голову, посмотреть на назойливого прохожего.

      В белом брючном костюме, невысокого роста, темноволосая, довольно хорошенькая, с восточными чертами лица. Она не сводила с меня глаз.

      Я чувствовал, что должен ее знать.

      Я опустил стекло.

      – Как твои дела, Дон? Ты неважно выглядишь.

      Энн. Энн Стронг. Я не помнил ничего, кроме этого, но именем-то можно воспользоваться.

      – Мне давно уже не было так хорошо. Что ты здесь делаешь, Энн?

      – Меня ты по крайней мере помнишь, – сказала она. – А я уж стала сомневаться.

      – На мне пока рано ставить крест, – с улыбкой заметил я и выпалил еще кое-что: – Любишь цветы?

      – Их так много, и все такие красивые, – ответила девушка. – Такие чистые… краски.

      Что-то в ней… особенное. Не «краски» она хотела сказать, другое слово, я чувствовал. У нее действительно было особое отношение к цветам, но…

      – Ты давно в городе?

      – Нет. – Она чуть качнула головой. – Тебе здесь нравится?

      – Я постепенно привязался к нему.

      – Понимаю. Но неужели же нет ничего увлекательнее, чем сидеть в машине на стоянке возле банка?

      – Ожидаю откупных денег от «Ангро», – бросил я – отчасти наугад, прощупывая, а частично потому, что уже начал подозревать связь.

      Энн нахмурилась, поджала губы, поцокала, медленно качая головой.

      – Кнутом и пряником. Старое правило.

      – Ну, я-то кнутом не ограничусь.

      – Откуда