Когда не поздно простить. Сергей Кулаков

засыпала соль в солеприемник – восемь ведер, как положено. Два оставила Любке. Лучший на сегодня подарок! Проверила деаэратор: уровень воды в норме. Проверила фильтр. Нормально. В сторону дежурки даже не смотрела. Теперь для нее вход туда закрыт. Навеки. Такого она Валере не простит.

      Сейчас это была главная ее мысль. «Такого не прощу. Никогда не прощу. Никогда!»

      И все. И нечего об этом говорить.

      Сделав все дела, Римма направилась к начальнику. Его кабинет был внизу, возле раздевалки, под лаборантской. Маленький, уютный, теплый, под столом прятался обогреватель. И ноутбук перед носом – удовольствие.

      Римма вошла спокойно – начальник все-таки. Но он по лицу ее понял: амба. И отшатнулся от ноутбука, как застуканный за нехорошим.

      Бросил взгляд на часы, лицо выразило сожаление: не успел сбежать. Еще бы десять минут…

      Римма все рассчитала. И этих десяти минут ему не дала. Она их целиком забрала себе. И все десять минут, без передышки: а-а-а, о-о-о, у-у-у!

      И про отбойник этот, вечно невовремя ломающийся! И про то, что все отказываются помогать, хотя работа общая! И про то, что в лаборантской холодно, хотя обещали летом заменить батареи! Который год обещают! А обогревателями пользоваться нельзя, выискивают по всему комбинату нарушителей! А они женщины, мерзнут! А Жанка втихаря пользуется, знаем, где прячет! Ей-то можно, потому что у нее муж в конторе. И вообще, мыло не дают второй месяц уже. А руки вечно грязные. И больше она эту соль долбить не будет! Или чините отбойник, пусть им мужики колют, или она уволится! Ее давно в контору зовут, экономистом, а она тут сидит, табели составляет, и всю текущую документацию ведет. А пусть попробует Светка Трофимова вести – увидите, что будет. Потом никакая бухгалтерия не разберется…

      Тут, в теплом кабинете, Римма дала волю и слезам – пришла пора. Плакала и говорила, плакала и говорила, и все с такой болью – начальник только в кресло вжимался и ничего не отвечал. И ждал только, когда этот потоп остановится, если остановится вообще.

      Понимал он или нет истинную подоплеку происходящего – Римма не знала. Наверное, нет. Не вник еще. Не донесли. Завтра донесут – в подробностях. И, он, конечно, поймет, отчего Римма тут так разорялась.

      Но это завтра. А пока он был целиком в ее власти. И она уж этой властью попользовалась от души. Все высказала, что накопилось, ничего не оставила. И по делу, и без дела валила в кучу, не разбирала. Наябедничала заодно на Жанку, но это ничего. Жанка не так ябедничает, они тут со Светкой Трофимовой прописались, каждый шаг про нее рассказывают, да и про всех остальных. А ябедничать – святое бабское дело, тем более, когда работы касается. Разве она только для себя одной бьется?

      Так что пусть слушает.

      А что он думал? Отсиживается тут, а бабы горбаться. Мог бы уже тысячу раз отбойник починить или хоть новый достать – начальник ты или нет? Балуешься все со своим компьютером. Балуйся, никто не против. Но надо же и дело делать!

      И потом…

      Валера не пришел. Но разве об этом скажешь?

      И потому: а-а-а, о-о-о, у-у-у! Ровно десять минут.

      И когда увидела краем глаза на часах без пяти пять,