Девушки, которые решают. Виктор Колюжняк

со мной. Я не могу сдержаться и молча прижимаюсь к нему, а он, спустя мгновение, обнимает.

      – Рассказывай, – говорит чуть слышно.

      – Нам надо прокрасться в подвал и кое-что там сломать так, чтобы мои… – я хочу сказать отцы, но машинально, как всегда в разговоре с Климом, проглатываю. – Чтобы мои не успели помешать.

      – И что же это такое? – спрашивает он.

      – Машина времени.

      Сейчас он должен усмехнуться, спросить меня о самочувствии или подумать, что лучшего повода для встречи я не смогла найти. Но вместо этого Клим произносит фразу, после которой я понимаю, что действительно люблю его. И буду любить всегда, что бы ни случилось.

      – Почему бы и нет…

* * *

      Пока мы идём к дому, я рассказываю Климу историю своей семьи. Перепутанную и закрученную в клубке времени.

      – Мама умерла, когда я родилась. И я осталась с отцом. Насколько я знаю, мы жили, в общем-то, неплохо, вот только он никак не мог забыть маму. Я говорю, что знаю, но не помню этого. Потому что как-то отцу удалось построить машину времени, и он отправился в прошлое, надеясь спасти мать, но у него не получилось. И в результате оказалось, что у меня два отца, один из которых на двенадцать лет старше другого.

      А дальше тот отец, который и был в прошлом, сумел разобраться в устройстве машины и отправился в будущее – поэтому я называю его Папа-Б, чтобы предотвратить временной парадокс и перехватить Папу-П перед тем, как он отправится в прошлое. Так он думал, по крайней мере. Но у него тоже ничего не вышло.

      Он запрограммировал машину, чтобы она вернула Папу-П в тот же момент, из которого он стартовал. Тогда бы никто никуда не отправился и, соответственно, Папа-Б никогда бы не попал в будущее. Но где-то вкралась ошибка, и появился Папа-Н. Который живёт одни сутки, а на следующие, в восемь тридцать три, исчезает и тут же появляется вновь. И ничего не помнит, кроме того, что происходило с ним до того, как он вошёл в машину.

      Папе-Б не оставалось ничего другого, кроме как разыскать Папу-П, который, оставшись один, воспитывал меня по второму кругу и отвечал на неудобные вопросы друзей, почему он выглядит старше.

      Так, в двенадцать лет, я узнала, что у меня три отца, один из которых живёт единственным днём, второй воспитывал меня дважды, а третий пропустил половину моей жизни.

      – Мне всегда казалось странным, что все твои родственники очень похожи, но я не думал, что всё так запутанно, – говорит Клим, и я чувствую: несмотря на все сомнения, он верит. – Вот только зачем ломать машину времени?

      – Потому что они хотят попробовать ещё раз. Попытаться сделать так, чтобы остался только один. С памятью всех или нет – не знаю, да и не важно это. Я привыкла, что у меня три отца. Они разные, и каждого я люблю по-своему. Но ведь время странная штука. Может быть, ничего не получится, может быть, они исчезнут, а может, действительно останется только один. И возможно, случится ещё кое-что.

      – Что?

      – Мы никогда не встретимся, – я чувствую, что Клим крепче сжимает мою руку.

      Тихонько