Петля будущего. Бен Оливер

ее подожду.

      – Что-то происходит, Кина. Самое время рассказать мне о слухах из внешнего мира.

      Помолчав с минуту, Кина отвечает:

      – Но это всего лишь слухи, глупая болтовня, я слышала ее от мамы.

      – Но это может быть важным.

      – Дело в том, что моя мама… она мало времени проводила в настоящем, понимаешь, о чем я?

      Я понимаю, ее мать – клон.

      Клон не в прямом смысле этого слова; Убогие так называют жертв эпидемии, тех, кто потерял себя под употреблением препарата, созданного на основе технологий и наркотика, известного как «Побег». Такие люди получили кличку Клоны, потому что спустя несколько месяцев на «Побеге» все они выглядят одинаково: бледно-серая кожа, отсутствие зубов, спутанные волосы, и все они худые, потому что у них нет желания есть.

      Богачи, подсевшие на «Побег», используют его вместе с Линзой – предмет технологии, который есть у каждого Совершенного. По сути, это контактная линза, которая отображает информацию, записывает то, что видит владелец, и может накладывать виртуальную или дополненную реальность поверх реального мира. В Вертикалях, где бедные не могут позволить себе такую технологию, подсевшие на «Побег» используют старомодные гарнитуры виртуальной реальности. Эффект наркотиков в сочетании с виртуальным миром позволяет пользователям по-настоящему поверить, что они живут совершенно другой жизнью. Но на самом деле они истощаются, их зубы гниют, а на коже появляются язвы. У них просто нет желания заботиться о себе в реальном мире. Зачем беспокоиться об этом, когда ты всегда идеален в мире «Побега»?

      – Мне жаль, – отвечаю я, не зная, что еще сказать.

      – Нет, все в порядке, – продолжает Кина. – Насколько мне известно, она даже не в курсе, что я тут, и понятия не имеет об Óрле.

      Я отчетливо слышу, как Кина спохватилась после последних слов: она явно сказала больше, чем собиралась.

      – Что ты слышала? – спрашиваю я, продолжая разговор.

      – Ну, она постоянно встречалась с друзьями, когда была под «Побегом», с другими подсевшими, понимаешь? В виртуальных коктейль-барах в самых суровых уголках их виртуальных миров, и я слышала, как они говорили о восстании – всегда именно слово «восстание», не «война». Я особо не думала об этом, мне казалось, то был очередной бред наркоманов под «Побегом», но эта тема стала возникать все чаще. Но восстание? Разве такое возможно?

      Я уже не обращаю внимание на конец ее фразы, мысленно возвращаясь к разговору, который вели Алистер и Эмери две недели назад. Каким-то образом они тоже прослышали об этом.

      – Возможно, это ерунда, – говорю я. – Мы просто спешим с выводами: поздний дождь и ранняя Отсрочка не означают грядущей войны. Когда меня только упекли сюда, самой большой новостью за стеной было то, что люди начали пропадать из города, но ведь никто не предполагал, что это начало войны.

      Кина отвечает не сразу:

      – Люди пропадают до сих пор. В новостях их называют Исчезнувшими. Около сорока человек в год, в основном Убогие, они просто исчезают. Кто-то говорит, что они уходят в Красные зоны, находят способ выжить в радиации.

      – Я слышал, что