Сыщик Патмосов. Детективные рассказы. А. Е. Зарин

Подольской улице?

      – Так точно.

      – Кутили?

      – Так точно.

      – На какие же деньги?

      – Нашел. Шел это ночью по Загородному мимо полка и нашел. Лежит папиросница. Я ее взял, а в ней деньги.

      – Так. Лукерью Анфисову вы знаете?

      – И очень даже хорошо. Земляки.

      – Когда вы у нее были в последний раз?

      – Позавчера, двадцать седьмого числа.

      – И пробыли?

      – Так часов до восьми. На восьми уехал.

      – А не поранее?

      – Никак нет. Спросите ее.

      – Хозяина Дергачева вы видели?

      – Не видел. Лукерья ходила в комнаты. Он обедал, потом спал.

      – Так что вы ушли после него?

      Резцов чуть улыбнулся и ответил:

      – Зачем после, когда в восемь часов?

      – А он ушел в котором часу?

      – А я-то почем знаю? – уже резко ответил Резцов.

      – Пока довольно, – сказал следователь и приказал увести Резцова.

      – Господин просят войти, – сообщил сторож и подал Ястребову карточку.

      Ястребов прочел: «Карл Эмильевич Розенцвейг».

      – Проси!

      В комнату вошел маленького роста, седой старичок, одетый в длинный нанковый[9] сюртук, с тростью в руке.

      Он церемонно поклонился, сел и, обернувшись всем корпусом к Ястребову, заговорил:

      – Я за убийств господин Дергачев прошу взять господина Савельев. Да! Молодой господин Савельев. Николай Николаич! А почему? Господин Дергачев и я с ним давали денег под вексель, под гут вексель. И Савельев давал два вексель на тысячу двести рублей и брал у нас деньги. А потом мы узнал, что его папаша не давал свой подпись.

      – Значит, этот Савельев дал вам с чужой подписью вексель?

      – Ja![10] С подписом отца, коммерц-советник Савельев.

      Следователь кивнул.

      – Ja! – продолжал немец. – А двадцать восьмого им был срок, и я видел, как Савельев этот был в Павловск и ловил Дергачев и был пьян. Это он убил его и взял вексель!

      – Завтра я осмотрю бумаги покойного, и если этих векселей не окажется, я приму к сведению ваше сообщение.

      – Пожалуйста! Это очень дурной молодой человек! Николай Николаевич, сын Савельева, свой дом на Гороховой, у Красного моста. Это он сделал!

      Немец встал, торжественно откланялся и вышел. Ястребов вскочил с кресла.

      – Вот вам и третий! Что вы скажете?

      – Трудное дело, Виктор Иванович, – вздохнув, сказал Флегонтов. – Запутанное дело!

* * *

      Патмосов подоспел к выносу тела.

      Мимо него пронесли гроб и прошли немногие из провожавших, какие-то женщины и между ними Марья Васильевна. Лукерья собиралась запереть двери и идти тоже, когда Патмосов нагнулся и как будто поднял с порога серебряный портсигар.

      – Смотри, обронил кто-то!

      Лукерья взглянула на вещь и побледнела. Дверной ключ упал у нее из рук.

      – Узнала? – тихо сказал Патмосов.

      – Ничего не узнала! – грубо ответила Лукерья. – А напугали вы меня!

      – Ну, так моя находка, – усмехнулся Патмосов и пошел к кладбищу.

      Скоро

9

Нанка – прочная хлопчатобумажная ткань буровато-желтого цвета.

10

Да! (нем.).