Наследники графа. Александрин. Елена Андреевна Тюрина

улыбнулся аббат, прекрасно понимая, кого она имеет в виду.

      – Я не знаю, как быть. Жизнь все так запутала, – вздохнула она.

      – Делайте так, как подсказывает сердце. Езжайте домой. Он ничего не знает наверняка, и не узнает, по крайней мере, от меня.

      Аббат грустно покачал головой, поцеловал ее руку и вышел.

      Осмелится ли она вернуться к мужу после всего? Она лихорадочно металась по комнате и спрашивала себя: отчего ей так больно? Хотела забыть его, выкинуть из головы. Но разве словами рассудка уймешь расходившееся сердце? Потом бросилась на диван, рыдала, уткнувшись лицом в подушку. А в это время в коридоре шептались служанки, заглядывая в проем двери:

      – Ну, вот к чему все это привело. Не иначе как граф у Папы испросил разрешение на развод, что она так убивается.

      – И поделом ей – изменщице, распутнице. Таких люди ненавидят и презирают. Раньше потаскуху привязывали голой к телеге, тащили по городу и били плетьми. Так что ей еще повезло.

      Что если он болен смертельно? Анна решила ехать. Монфор ничего не знал о визите аббата и вернулся, когда тот уже уехал. Вошел в гостиную и увидел, что графиня заливается слезами. Стал успокаивать, еще не понимая, что случилось. Прижимал к себе, но когда понял, что она вырывается и отталкивает его, удивился.

      – Почему вы так злы на меня? Вы сами бросаетесь ко мне, потом сами на меня за это злитесь! Это вы приехали ко мне! Я не искал с вами встречи!

      Он был прав. Она всегда испытывала к нему физическое влечение.

      – Как вы могли, он же ваш друг! Как вы могли скрыть от меня, что он болен?! – проговорила вдруг она сквозь слезы.

      – Я слишком люблю вас, чтобы вернуть ему.

      … Она ожидала увидеть мужа в постели больного и изможденного, но ее взору предстала совсем иная картина. Он ехал верхом на коне, гордый и прямой как обычно. Поравнявшись с ней, остановился, посмотрел ей прямо в глаза, как смотрят судьи.

      – Здравствуйте, сударыня, – сухо поздоровавшись, граф отправился дальше.

      В следующий раз они увиделись только вечером за ужином. Он шел по залу. Его волосы, хоть и посеребренные сединой, были густыми и длинными. Свет горевших вдоль стен свечей выхватывал из глубин его шевелюры иссиня-черные проблески.

      В замке были гости, поэтому стол накрыли в обеденной. Не только он не спускал с нее глаз во время ужина, все окружающие делали то же самое. И одному Богу ведомо, что они видели.

      Графиня почти не участвовала в беседе, порой даже не слушала, что говорят, погруженная в свои мысли. Но когда поднимала глаза, всякий раз натыкалась на блеск северной стали в направленном на нее взгляде мужа.

      Почему-то думала она сейчас о том, что ей так и не удалось нарожать ему много детей… Она беременела еще несколько раз, но ее тело выкидывало младенцев. Графиня помнила, с каким неподдельным волнением и страхом за ее жизнь он сидел у ее постели всякий раз, когда ей было плохо. Доктор говорил, что должно быть это были мальчики, девочке бы удалось задержаться в ее утробе. После очередного выкидыша она снова молилась о ребенке, и снова его теряла. А потом и вовсе перестала беременеть.