Телемутация. Андрей Эдуардович Кружнов

Ой, путаюсь я в твоих праздниках: то Февронья, то Хавронья – не морочь меня.

      НЮСЯ. Саша, мы с тобой уже сорок лет вместе живём. Забыл? Гриша нам почему телевизор-то подарил?

      САНЯ. Да почему я забыл-то, не забыл я. Велика важность. Были бы молодые, уже давно бы разбежались.

      НЮСЯ. Ну сказанул.

      САНЯ. Надоела ты мне – всё точишь и точишь мозги. Одно слово – учительница. Как тебя дети-то терпели?..

      НЮСЯ. Я их по башке колотила и в угол ставила. Чего примотался?

      САНЯ. Вот такие как ты и воспитывали строителей коммунизма. Понастроили, матрёна мать.

      НЮСЯ. Саш, не начинай. Чего жизнь друг другу портить, уже немного осталось. Пусть молодёжь теперь свои идеалы строит.

      САНЯ. Ну да, мы им наворотили, они теперь – разгребай.

      НЮСЯ. Саш, у тебя дед тоже не спрашивал, когда за большевиками пошёл. Давай лучше я тебе массаж сделаю. На бочок повернись.

      САНЯ. Да ну его к шутам. Ты мне толком скажи, завтра пить, что ли, будем?

      НЮСЯ. Праздник. Из чулана вишнёвку достала – м-м – рубиновая прямо!

      САНЯ. Ладно, тогда не буду расходиться с тобой. (Смеётся.) А то одна тут по рукам пойдёшь.

      НЮСЯ. Вот дурак старый!.. Щас космы-то подёргаю!..

      Нюся шутливо треплет мужа за волосы.

      САНЯ(шутливо отбиваясь). Нюська, у тебя ещё гормоны играют, что ли?.. Или дурь лезет?..

      НЮСЯ. И дурь лезет, и гормоны прут… И волосёнки твои никчёмные выдрать охота.

      Второй эпизод

      На следующий день. Перед тахтой стоит низенький журнальный столик, а на нём тарелка с салатом и варёной картошкой, с края стола свисают перья зелёного лука. Саня смотрит на стол с плотоядной улыбкой и кричит в сторону кухни.

      САНЯ. Ну, а где вишнёвка твоя?

      НЮСЯ. О, пьянчужка, потерпеть не можешь. (Вносит в комнату пузатый графин с рубиновой жидкостью на блестящем металлическом подносе.) Смотри, Саш, тебе сейчас много пить нельзя. Почки откажут – сдам тебя в инвалидный дом.

      САНЯ. Ага, сдаст она. С тоски подохнешь.

      НЮСЯ. Ничего, как-нить развеселюся… Рюмку зараз не пей, потихонечку… (Разливает настойку по рюмкам.)

      САНЯ. Развеселится она. Армян, что ли, с рынка пригласишь?

      НЮСЯ. Можно и армян, у них денег куры не клюют.

      САНЯ. Ох, Нюська, если б не болячки, я б тебя погонял по дому.

      НЮСЯ. Ну да, гоняльщик. Всё бы койкой и закончилось. Давай я лучше тост скажу. (Поднимает рюмку.)

      САНЯ. Ну давай, послушаем.

      НЮСЯ. Я, Санечка, очень счастлива, что прожила с тобой всю жизнь.

      САНЯ. Ну, завела. Ты на партийном съезде, что ли?

      НЮСЯ. Вот. Было, конечно, у нас в жизни всякое, один раз чуть не разошлись даже – это было такое. Я женщина честная.

      САНЯ. Честная. За пижоном московским побежала. Если бы Гришки не было, так бы, наверно, и умотала в столицу.

      НЮСЯ. Саня, ты же пил тогда беспробудно, я уж думала, похоронила тебя как человека.

      САНЯ. Ну правильно, меня в растрате государственных денег обвинили,