Беспризорщина. Любовь Рябикина

Ленка вернулась домой утром. Ее подвез к подъезду на служебном УАЗике тот самый сержант, что оставался в больнице вместе с ней. Когда она собиралась выскочить из машины, остановил, взявшись за предплечье. Горбунова обернулась и он протянул ей бумажку с номером телефона:

      – Лена, если угрозы какие будут или что-то насторожит, позвони мне. Не стесняйся.

      Девчонка кивнула. Она вошла в квартиру. На полу в коридоре виднелись следы крови. Изодранная окровавленная одежда отца так и валялась в углу прихожей. Ленка посмотрела на часы: восемь утра. Взглянула на телефон. Звонить не стоило – Савины уходили на работу в половине девятого. Сбросив кроссовки, проверила карманы у испорченной одежды, выгребя все, что там было. Свернув тряпки в ком, унесла в кухню и бросила в мусорное ведро. Прошла в ванную комнату. Намочила тряпку и старательно протерла коридор. Прополоскав тряпку, помылась в душе и вновь посмотрела на часы: без четверти девять. Устало плюхнулась на банкетку возле тумбочки с телефоном и позвонила Люсе. Рассказала о случившемся. Попросила:

      – Люсь, собирайся! Мы вместе сейчас к папе съездим. Со мной тебя пропустят…

      Ей казалось, что все будет, как в хорошем кино: подруга бросится в больницу, упадет перед кроватью любимого на колени и останется с ним навсегда. Савина заплакала в трубку:

      – Я боюсь смотреть! Я не могу прийти, не могу!

      Ленка крикнула в трубку:

      – Ты что? У вас же любовь! Ты нужна ему сейчас!

      Люська взвизгнула:

      – Какая любовь! Ты с ума сошла! Просто был трах!

      Ленка растерянно пролепетала:

      – Но ты же сама говорила, что жить без папы не можешь…

      Подруга проорала яростно:

      – Дурочка малолетняя! Мне просто хотелось научиться всему этому…

      Горбунова долго молчала, не в силах поверить в предательство. Люська тоже притихла на другом конце провода. Наконец Ленка спросила:

      – Значит, ты никогда больше не придешь?

      Савина тихо ответила:

      – Я боюсь… Мне Игорь звонил… Наверное, никогда… Передай Павлу, что все было ошибкой, ладно? И признание мое и то, что на шее у него первая повисла – все ошибка!

      Люська повесила трубку, а Ленка еще долго сидела, прижав ее к уху и слушая гудки…

      Учитель, очнувшись, ни слова не сказал милиции о тех, кто его бил. Писать он не мог и заявление от его лица писала дочь. «Неустановленные лица», бившие Горбунова, не были найдены. Уже через месяц врачи сообщили Ленке:

      – У вашего отца из-за побоев произошла мышечная атрофия в ногах. В общем, ходить он не сможет…

      Ленка разрывалась между школой и больницей. Торопливо ела и бежала с учебниками в больницу. Переворачивала отца и мыла его, словно маленького. Растирала руки и ноги. Одна из медсестер научила ее азам массажа и Ленка старалась. Никакой брезгливости и смущения от голого мужского тела не чувствовала. Делала уроки, склонившись над тумбочкой и часто поднимая голову, чтобы взглянуть на отца. Павел Иванович стеснялся своей беспомощности