Правосудие любой ценой. Александр Золотько

маникен.

      Ты слово знаешь, сказал Атаман. Если у твоего старлея снова в голове…

      Не надо, мысленно попросил Гринчук. Не нужно этого.

      Михаил смотрел прямо перед собой. На ствол сосны метрах в трех. Словно увидел что-то важное. И Гринчуку показалось, что губы Михаила шевелятся. Будто он разговаривает с кем-то. Или даже не разговаривает, а словно повторяет что-то про себя, что-то очень важное, чего нельзя забыть.

      Гринчук осторожно подошел к Михаилу. Медленно протянул руку и коснулся его плеча. Осторожно. Если у Михаила снова началось ЭТО… Лучше его не провоцировать резкими движениями.

      – Миша, – тихо позвал Гринчук.

      – Да, – словно сбрасывая дремоту, обернулся Михаил.

      Вроде бы все нормально, подумал Гринчук, заглянув в его глаза. Вроде бы…

      – Все нормально? – спросил Гринчук.

      – Да.

      – Точно?

      Михаил улыбнулся:

      – Все нормально. Просто я…

      Михаил сделал паузу, словно подбирая нужное слово.

      – Я не люблю убивать. Даже если это и нужно.

      – Я знаю, – тихо сказал Гринчук.

      Михаил продолжал улыбаться. Гринчуку вдруг показалось, что Михаил просто не может согнать со своего лица улыбку. Что это не улыбка даже, а нервный тик. Гримаса.

      – Мишка, – позвал Гринчук.

      – Да, Юрий Иванович.

      – У тебя все НОРМАЛЬНО? Ты понимаешь, о чем я?

      – Понимаю, – кивнул Михаил. – Это не срыв. Я не сорвался. Правда. Неприятно стало. Как тошнота. Стоял и успокаивался. Честно.

      Улыбка, наконец, ушла с его лица.

      – Хорошо, – тихо сказал Гринчук, отворачиваясь.

      Может быть – это действительно нормальная человеческая реакция, а не признак грядущего срыва..

      Грянчук взглянул на часы. Пора бы группе и приехать. Совсем службу завалили.

      – Миша, будь другом, – попросил Гринчук, – позвони Братку, скажи, что мы задержимся.

      Гринчук еще раз оглянулся на «БМВ». Открытые дверцы, мертвый водитель. Водитель. Черт.

      Стараясь не суетиться, Гринчук подошел к «БМВ». Вначале глянул через стекло с дыркой от пули, потом обошел машину.

      Гренчук оглянулся на Михаила. Тот что-то говорил в телефон. И лицо уже снова приобрело нормальный цвет. Пугающая бледность исчезла.

      Гринчук снова взглянул на часы. С минуту на минуту должны были появиться парни из дежурной группы. Они осмотрят здесь все, зафиксируют все на бумаге суконным протокольным языком, который, при всем его идиотизме, имеет одно важное качество – однозначность.

      Послышался звук милицейской сирены.

      Михаил закончил разговор и спрятал телефон в карман. Гринчук отошел от машины. И тут лицо словно обдало жаром. В него только что стреляли. И он только что убил человека. Это в кино менты мочат супостатов десятками, а потом спокойно рассуждают на темы закона и правопорядка.

      Гринчук посмотрел на свои руки. Тело казалось пустым. Мир вокруг слегка покачивался.

      Сирена приблизилась.

      Когда