Тень дракона. Александр Золотько

по краям немного потерт, словно его долго носили в кармане.

      Не нужно.

      Пальцы ощутили шероховатость бумаги.

      Не нужно, слышишь, Шатов, не нужно. Это не для тебя… Не нужно.

      Листок развернулся. Раз и еще раз. Обычный стандартный листок для машинописи. И размашисто, через весь лист, в длину, фломастером, надпись: «Если бы вам осталось жить меньше часа, что бы вы сделали?».

      Шатов прочитал фразу несколько раз, прежде чем обратил внимание на подпись. «Евгений Шатов». И число – второе октября.

      Если бы вам осталось жить меньше часа, что бы вы сделали? Евгений Шатов. Меньше часа. Второе октября…

      Это не его почерк. И двойку он писал всегда без этой кокетливой петельки. И что за нелепая фраза?

      Второе октября… Что он делал второго октября? Второго октября он… Да, действительно, позавчера, второго, он был на работе. С шести вечера до восьми утра. Он был на работе.

      Какая-то глупая шутка!

      Шатов снова свернул листок и положил его наместо. Задумался и чуть подвинул. Черт, какой стороной этот проклятый листок лежал к нему? Сгибом или уголками? Черт…

      И он не писал этой записки. Не писал.

      Шатов оглянулся на дверь – где там ходит этот Бочкарев? Ему нужно сказать, что не писал Шатов этого, что второго октября…

      Словно озноб пробежал по телу. Что произошло? Что может значить этот листок, если Шатова вызвали для разговора. Странного, бредового разговора.

      Шатов потер руки.

      Где же этот Бочкарев? Где он? Где?

      Шатов встал и прошелся по кабинету.

      Стол, два стула и зеркало на стене. Почти метр в длину. Зеркало! Шатов засмеялся, понимая, что это больше похоже на истерику. Он ведь, как только вошел в комнату, сразу же обратил внимание на это зеркало, еще и мысль мелькнула, что вот именно из-за таких зеркал в штатовских фильмах наблюдают за допросами.

      Купили! Его все-таки купили.

      Шатов подошел к зеркалу и постучал в него костяшками пальцев, как в окно. Поманил пальцем.

      Хватит с ним играть в прятки. Хватит. Он уже созрел для серьезного разговора. Уже не нужно подталкивать его и манипулировать его настроением… Подумав об этом, Шатов снова засмеялся. Этот Бочкарев – мастер своего дела. Молодец. Здорово, если вдуматься, он растрепал внутреннюю защиту Шатова, по бревнышку раскатал. Молодец.

      – Где вы там! – позвал Шатов, снова постучав по зеркалу. – Клиент уже созрел.

      – Не нужно так кричать! – спокойно сказал кто-то от двери, – Я и в первый раз все прекрасно слышал.

      Шатов обернулся:

      – Здравствуй, Хорунжий.

      – Привет, Женя, – Хорунжий протянул руку, и Шатов ее пожал, – посидим, покалякаем?

      – Опять?

      – Ну, извини! Обряд должен быть выполнен, а Игорек его у нас выполняет лучше всех, – развел руками Хорунжий.

      – А чего он не вернулся?

      – А он бы вернулся, если б ты не прочитал писульку.

      – Экзамен мне устроили? – Шатов сел на стул и закинул ногу за ногу. Стул подозрительно треснул, и Шатов поспешил сменить позу на более спокойную.

      –