Под грязью пустота. Александр Золотько

не замерз и не простудился. Твою машину я у тебя одолжу на… – Хорунжий прикинул в уме, – … на сорок минут. Потом верну. Если будешь себя хорошо вести. Попытаешься сбежать…

      Парень замотал головой.

      – Попытаешься сбежать – найду. Твои документы у меня. Понял? Вот и отлично.

      Хорунжий закрыл двери своей машины на ключ и немного пробежал до оставленной на дороге «девятки».

      Поехали.

      Радиоприемник в жигулях работал. Передавали какую-то веселенькую мелодию. Выключить. Музыка нам не нужна.

      На повороте к клинике Хорунжий остановил машину. Вынул из внутреннего кармана глушитель, достал из кобуры пистолет. Насвистывая что-то, прикрутил глушитель к стволу. Оглянулся на дорогу. Никого и ничего. Дважды выстрелил в лобовое стекло «девятки». Стрелянные гильзы со звоном отлетели от бокового стекла и упали на пол салона.

      Два пулевых отверстия в лобовом стекле были окружены ореолом трещин. Черные кружки в обрамлении белой изморози.

      Поехали, сказал себе Хорунжий.

      Пустота

      Краб был недоволен, и Клоун его понимал. Чуть не прокололись они с телефоном. Не подумал он о том, что может этот Гаврилин двинуться к телефону в кабинете.

      Спасибо хоть этот самый Гаврилин шуму не поднял. Вообще все по дурному получилось. Зачем было торопиться. Договорились же, что он выведет утром Гаврилина погулять за ворота.

      Все-таки, не стоит подобных вещей делать в клинике.

      Это, кстати, и сам Краб толдычил постоянно – правила нарушать нельзя. Нельзя.

      Что-то ему об этом вот и Гаврилин говорит.

      – Пусть тебя это не волнует, – спокойно сказал Краб, легонько подталкивая Гаврилина к лестнице, – я за все отвечу.

      – Да какая мне разница кто ответит? Среди ночи переться черт знает куда. Руки уберите!

      – Уберу, – пообещал Краб, – не шуми. Выпил – держи себя в руках.

      – Выпил? – переспросил Гаврилин и оглянулся на Клоуна, – Выпил.

      – Вот и поехали.

      – А вы меня не с кем не спутали?

      – Может и спутали, – согласился Краб, – к утру все и выясним.

      А может и вправду напутали, подумал Клоун, идя за Крабом и Гаврилиным. Может действительно парень нарвался на улице и никакого отношения ни к кабаку, ни к Солдату не имеет? Тогда разберемся.

      Если он не имеет к этим делам никакого отношения, зачем к телефону ломанулся?

      Клоун почти сочувственно посмотрел на Гаврилина. Не повезло парню.

      Здоровый, кстати, мужик. При его самочувствии выкушать столько выпивки и еще иметь возможность здраво рассуждать на темы нарушений правил! Вон даже умудрился вырвать свою руку у Краба.

      – Не о чем нам с вами разговаривать!

      – И это мы выясним. Выбора у тебя просто нет.

      – Я если я просто не пойду?

      – Мы тебя просто понесем.

      – Да кто ты такой вообще?

      Это он хорошо спросил, просто замечательно, одобрил мысленно Клоун. Кто вы такой?

      – Я Краб, – привычно увесисто сказал Краб.

      – Да хоть рак. Какого черта вам от меня нужно?

      Краб