Живица. Исход. Борис Споров

И ее спокойное заявление о смерти окончательно отрезвило Анну.

      – Хоть бы, что ли, написали. – Анна беззвучно плакала.

      И только теперь всполохнулись: Гриша заливался на весь постройком. Анна метнулась к кроватке, но на мгновение оцепенела: на нее в упор смотрел Алешка – хмуро, исподлобья. Он не разделся и всё ещё держал в руке сумку, точно собираясь уходить.

      – А ты что как индюк надулся? Твоего ли тут ума дело! – сорвалась Анна, но в голосе уже не было прежнего негодования. – Ту-ту-тушеньки, ту-ту… вот он какой у нас… маленький. – Воркуя, Анна вынула сына из кроватки. Изгибаясь, он так и сучил ножками и ручками.

      – Во дает, как спортсмен, – шмыгнув носом, определил Саня и захихикал. Он уже разделся, бросил свою хламиду в угол и чувствовал себя как дома.

      Анна горделиво вскинула голову, повернулась к брату:

      – Да, дядя Саша, мы – спортсмены… Подержи нас.

      – Дочка, давай-ка, давай мне. – Не поднимаясь со стула, мать протянула руки.

      – А это бабушка, баба Лиза, – объясняла Анна, и сын прислушивался.

      – Хорош, хорош внучек, – неуверенно сказала Лизавета и, вздохнув, добавила: – А у Верушки двое было, да все сбрасывала.

      – Нянька, – искренне удивленный, обратился Саня, – а что это – али твой?

      – Цыц, язык-то рассупонил, – строго одернула мать, а Анна, меняя пеленки, с усмешкой ответила:

      – Нет, не мой. В капусте нашла…

      Поели, развязали узлы, посреди комнаты постелили на троих. Санька и Алешка юркнули под одеяло и тотчас засопели.

      – Ишь, уже и пузыри пускают, умаялись родимые, – сказала Лизавета, тихонько покачивая кроватку с внуком.

      Затенькала крышка – закипел электрический чайник.

      – Садись, мама, чай пить, – позвала дочь. Сели рядышком. – И как это, мама, ты решилась? Дивлюсь.

      – Да ведь как решилась? Так и решилась… Сызнова, почитай, семь недель отлежала, вовсе обезножила. Думала, помру. А вот поди ты – Бог милостив, отпустило. Я уж и поднялась. – Говорила Лизавета спокойно, с аппетитом отхлебывала чай, по крохотке прикусывая сахар.

      – Бери, мама, больше, наводи сладкого – сахар есть.

      – Не бай, дочка, никак и не напьюсь. Пра, отвыкла… Что ли, где достаешь сахар? – как о великой тайне спросила мать.

      – В магазине сколько хочешь, были бы деньги, – с гордостью ответила Анна.

      – Благодать-то какая. – Лизавета вздохнула и продолжила прерванный рассказ: – Нинушку у Веры оставила, она уж очень к ней привязалась… Корова чуть не пала – продали. Картошка кончилась. Хоть ложись да ноги и вытягивай… Вот и поднялась. Пока, думаю, оклемалась – надо ехать. Сама-то хоть где умру – ладно, да хоть мальчишки при тебе. Может, и сдюжишь… Они ведь скоро и на ноги встанут, – невольно успокаивая, заключила мать. – Сторицей отблагодарят они тебя.

      Анна тоскливо взглянула на братьев – ростом они были одинаковые.

      – Ну и жердила будет Санька, не гляди, что младший.

      – Не бай, как на дрожжах милый, в отца, чай, помнишь.

      – Папа высокий был, – согласилась Анна,