История другого города. Исаак Ландауэр

без тебя». Стрелки разменяли полдень, пора было исчезать из фарватера начальства.

      Женщина подождет. Больше всего она хочет, чтобы тебе было хорошо. Она по-другому теперь не хочет уметь: необъяснимо, но факт. Она уже победила, и ей оттого смертельно скучно: объяснимо, и факт. Явив примат сознания, мы, тем не менее, остались стаей: жаждущей непогрешимого первого и непреложных законов. Расширение ареала заодно. «А пятак, это на убой», – наконец улыбнулся, вспомнив подробности вчерашней партии.

      – Значит так, интеллейхуал четырехглазый, – вывел из задумчивости Палыч, по виду отравившийся накануне разлитым в подвале импортным виски; опасность наивысшая, – Нашей части положено в этом году прогреметь талантами – или хотя бы одним.

      – Так точно, – допускается отвечать не думая.

      – Потому напишешь мне поучительно романтичную историю – песню слышал: родине служба, это романтика, – взгляд остановился на фотографии верховного, рука сама потянулась к козырьку, – О чем я.. Не отвлекаемся. Напишешь историю о бравом капитане-пограничнике, и все как положено. Верный ласковый пес Гурзуф – нет, уже было: скажем, Гуйлям; люблю татарские имена. И вообще побольше, знаешь там, заботы и любви – есть такое указание на образ армии в умах армии приданых. Хороший конец, надо полагать.

      – Финал то есть?

      – Ты на футболе, я не понял. Выполнять. Основа повествования: он был когда-то младшим сержантом, затем вследствие подвига стразы старшим сержантом, затем вследствие еще какого-нибудь небывало героического следствия произведен зараз в лейтенанты.

      – Так точно, – допускается отвечать и думая.

      Стоило посмотреть в окно. «Капитан Остахов внушал сослуживцам радостный трепет одной только выправкой. Молодежь – рядовые, все больше крепкие деревенские парни, и те рядом с ним чувствовали себя будто снова в школе на любимой физкультуре. Спокойная сосредоточенность сквозила сквозь..» На улице оригинал прообраза мчался – насколько такое возможно в состоянии пьяного беспамятства, попутно сдерживая позывы алкающей плоти, в места общего пользования. Пытаясь взобраться по ступенькам столовой споткнулся, потерял равновесие и упустил контроль. Не успев еще приземлиться ощутил, как означенная к выходу масса исторглась непосредственно в форменную одежду. Впрочем, тут же стало тепло и уютно: подобрав под себя ноги, он свернулся на ступеньке калачиком точно его верный придуманный пес, и сладко засопел. Ему снился первый бал. Наташа Ростовская с манящей грудью пятого размера, кокетливо укрытой бальным платьем, но приветливо – без бюстгальтера. И он сам, Пэр Безухий, привлекательный мужчина средних лет в аксельбантах.