Одесский фокстрот. Татьяна Соломатина

посмотрел на меня с тревогой.

      – Она у тебя нормальная? – спросил он у моего задыхающегося брата, упиравшегося руками в колени.

      – Да! – выдохнул брат. – Здоро – фуф! – вая! – фуф! – ло! – шадь!

      – Когда мы будем стрелять?! – проорала я прямо в тренера. – Я хочу стрелять по стендам!

      Тренер ничего не ответил. Он вообще был не слишком расположен к общению. Что странно. В пять лет я считала, что все люди, даже если они тренеры, крайне расположены к общению со мной, потому что я к этому самому общению ужасно располагаю. Но этот гад только опять оглушительно засвистел, и мы побежали обратно. «Побежали» – это, конечно, громко сказано, потому что тренер потрусил впереди, а парни поплелись за ним, вихляя задницами. Вприпрыжку обогнав всех, я пристроилась рядом с тренером.

      – А где же трасса здоровья?!!

      – Мы по ней бежим.

      – Мы бежим по асфальту. А где трасса здоровья?!

      – Вот! Она! Под ногами! – тренер начал выходить из себя.

      Я споткнулась от очередного, слишком внезапно обрушившегося разочарования. И полетела, нацелившись мордой об этот самый асфальт здоровья. Тренер ахнул. И сделал рывок ко мне. Такие у них, у взрослых, рефлексы, если маленькие дети с разбегу шарахаются об асфальт. Но, подавив в себе этот инстинкт, тренер остановился. И в глазах у него загорелись дьявольские огоньки.

      Ха! Я ж была умная пятилетняя девочка! Я – рефлекторно же! – выставила вперёд руки, потому при падении побились всего лишь ладони, а вовсе не морда. Я быстро вскочила, слизнула выступившую кровь и бодро изобразила на лице, что так всё было и задумано:

      – Побежали! Чего стоим?!

      Парни не среагировали. Они все замерли, согнувшись. И тяжело дышали. Дьявольские огоньки в глазах тренера потухли. Глаза стали круглыми и бессмысленными, как шары. И этими самыми шарами он вперился в меня, застыв в пространстве. Я подбежала к нему и вежливо прощебетала:

      – Дай в свисток посвистеть!

      Он снял с шеи свисток. И протянул его мне. И я ка-а-ак свистнула! И тут же вернула свисток тренеру, потому что навсегда чужое брать нельзя. Надо возвращать.

      От низа канатной дороги до белых шаров Ланжерона парни и тренер шли пешком. Я успела сгонять по лестнице до продавцов билетов на канатную дорогу, чтобы узнать, почём катают пятилетних девочек. Пятилетних девочек катали бесплатно. Но только со взрослыми. За которых надо платить. Вот так вот и ущемляются права пятилетних девочек, вынужденных платить за совершенно ненужных им взрослых!

      – Не гоняй. Надо остыть. Скоро будем купаться, – сказал мне тренер бесцветным голосом.

      – Ура! Хоть что-то наконец делать будем! – завопила я на всю Отраду. – Не стрелять, так хоть купаться!

      – Твоя сестра умеет плавать? – спросил тренер у моего брата, когда все парни снова выстроились у полосы прибоя. Я решила не тащиться в конец строя по росту, как дура, а встать рядом с правофланговым старшим братом.

      – Как лошадь!

      – До волнореза и обратно! –