Аракчеевский подкидыш. Евгений Салиас де Турнемир

спросил аптекарь. – И в Грузино никогда не бывали?

      – Нет-с не бывал. В первый раз.

      – Почему же вы так утвердительно говорите, что граф наш – людоед?

      – Это всему миру известно, по всей России. Все так сказывают.

      – А вы мне скажите, каких он людей съел? Кого, то-ись, безвинно погубил?!

      – Я знать не могу.

      – Как же вы говорите о том, чего не знаете? Надо говорить о таких предметах, которые знаешь. Да и что же это такое? Приехали вы в Грузино, пришли в эту аптеку, которую устроил сам граф для пользы обывателей, и тут же его поносите, а я должен слушать. Ведь вас надо взять за шиворот и вытолкать вон без всякого лекарства.

      Окончив эту отповедь, молодой малый швырнул на прилавок перевязанную тесьмой коробочку и выговорил:

      – Получайте вашу горчицу!

      Незнакомец встал, подошел к прилавку и полез в карман за деньгами.

      – Сколько полагается? – спросил он, ухмыляясь.

      – Четыре копейки.

      Незнакомец положил на прилавок пять копеек, взял коробочку и быстро направился к дверям.

      – Чего же вы бежите? А сдачу?

      – Ну, что там, одна копейка-то, бог с ней, – проговорил незнакомец. – Себе возьмите. – И он направился к выходу.

      Видя, что незнакомец собирается уйти, аптекарь бросился к двери, стал у порога и выговорил, вспылив:

      – Слушайте, берите сейчас свои деньги. А без этого не выпущу. Вишь, прыткий какой. Всех тут облаял, наболтал всякого вздора да еще подает мне, словно нищему, копейку. Знаете ли, что следует за это сделать с вами?

      Незнакомец торопливо вернулся, взял копейку с прилавка и двинулся из аптеки. Аптекарь отступил от двери и, пропуская его мимо себя на улицу, пробурчал чуть слышно:

      – Эх, как бы я тебе наклал в шею!

      Незнакомец быстро зашагал по улице, обошел издали барские хоромы, завернул к ограде сада и опять той же калиткой, тихо и осторожно прошел во внутренний двор. Через несколько минут он был уже на крыльце и зажигал фонарь. Поднявшись по лестнице во второй этаж дома, он тихо прошел весь коридор и, завидя в дверь полуосвещенную горницу, потушил фонарь. Затем, пройдя еще две горницы, он вошел в кабинет вельможи и временщика. Здесь он сбросил на стол бороду, картуз, синие очки и сел в кресло, самодовольно улыбаясь.

      Это был сам Аракчеев.

      Глава VI

      На другое утро, около десяти часов, проснувшийся Шумский позвонил человека и потребовал трубку. Несмотря на все пережитое и перечувствованное за последнее время, Шумский все-таки не потерял своей привычки начинать курить прямо спросонок, еще в постели. Человек из грузинской дворни, прислуживавший ему, спросил: намеревается ли барин кушать чай у себя или отправится к Настасье Федоровне.

      – Это что за опрос такой? – выговорил Шумский. – Когда же это я по утрам у Настасьи Федоровны чай пил?

      Лакей несколько опешил и выговорил виновато:

      – Оне вас, слышал я, поджидают к чаю утрешнему.

      – Ну и пускай поджидает. Прикажи подавать сюда, а сам приходи меня одевать.