Розовый обруч. Михаэль Косаник

счастью я оказался не прав.

      Каждую ночь минимум четыре раза он вставал по первому писку и возвращался в кровать только спустя полчаса – час. И судя по звукам, он действительно кормил, переодевал или успокаивал проснувшуюся Рину.

      Но, несмотря на постоянные пробуждения, я вполне высыпался, в отличие от мужа. Да и дорога до работы давала возможность прикорнуть, пусть и на какие-то полчаса.

      За свои мысли и поступки становилось стыдно: я уходил, пока они спали, и приходил, когда они либо готовились ко сну, и Адриану было некогда, либо когда они уже спали.

      В выходные я тоже не вмешивался, оставаясь сторонним наблюдателем с газетой в руках или сбегая в бар, чтобы не сидеть дома и не видеть попыток наладить контакт.

      Алкоголь, правда, мало помогал: после пары стаканов виски мне уже ничего не хотелось. Мысли же о произошедшем никак не желали покидать моего разума. Удивительно, но мне не удавалось забыться ни на работе, ни в баре, ни на улице! Этот бич никак не желал отпускать меня.

      Так я и сидел за барной стойкой с пустым стаканом и кислой миной. Не проходило и получаса, как меня просили покинуть заведение, если я не буду покупать ещё что-то из алкоголя. Бар тут один, и желающих его посетить, тем более в субботу, хватало и без меня. Приходилось идти домой.

      Возвращаясь после очередной попытки утопить свои мысли в виски, я невольно задумался: «Так ли все плохо?»

      Этому поспособствовала и милая девушка с маленьким ребенком, встреченная по пути. Малыш хоть и был старше Рины, но все равно напомнил ее.

      Женщина шла, толкая вперед коляску и радостно что-то напевая, а ребенок играл с какой-то плюшевой игрушкой. Они поравнялись со мной, пока я сидел в ожидании автобуса и думал о произошедшем.

      На секунду мне показалось, что это Адриан и Рина. Но морок развеялся, оставив меня со странным ощущением тепла и покоя.

      Сев в автобус, я продолжал прокручивать события этого месяца: мой партнер все время пытался наладить контакт.

      Это я из-за обиды игнорировал его попытки.

      Адриан ведь через несколько дней стал пытаться заговорить со мной, даже несмотря на размолвку. Но я давал понять, что не желаю общаться. Понимая причину моей обиды, муж лишь продолжал робкие попытки со своей стороны, не переходя определенной черты.

      Я помнил его слова о том, что ему не нужна моя помощь, и с любопытством ждал, когда настанет тот день и я злорадно смогу сказать, что прав относительно происходящего.

      Хотя, признаться, я этого не хотел. Наблюдая, пусть и вскользь, за стараниями Адриана, видя его отношение к ребенку, я начинал думать, что, может, это я не прав.

      Мои страхи с каждым днем все отчетливее обращались в прах: почти все силы муж отдавал уходу за дочерью, играм с ней и ее обучению, ведь ясли – удовольствие не из дешевых. Нормальные, я имею в виду. А с нашими доходами рассчитывать на подобное и вовсе не приходилось.

      Иногда я ловил себя на мысли, что должен ревновать Адриана к этой девочке, но ревности я не испытывал.

      Правда, и любви